Возвращение

— Он спрашивает кто я и откуда появилась здесь, — перевела Ната, останавливаясь рядом со мной.

— Что за язык, — еще до ответа Наты, я интуитивно знал ответ.

— Сильно искаженный язык Франко-Германской Унии, у них два языка, я знаю оба, — Ната еще выговаривала последние слова, когда рванув дезинтегратор, я нажал на гашетку. Ярко-желтый шар срезал плечо всадника, встав на дыбы, лошадь сбросила его на землю и умчалась назад. Пехота противника, стоявшая в ста метрах от нас, ощетинилась и легким бегом, не нарушая рядов бросилась вперед. Выстрел Наты попал точно в середину первого ряда. Моментально развернувшись, враги бросились бежать, скатываясь вниз к реке и прячась за деревьями. Три человеческих тела остались лежать там, где неприятель предпринял атаку.

— Ната, отступаем, — я схватил девушку и потащил назад.

— Он живой Макс, его надо спасти, — девушка ринулась вперед к упавшему всаднику. Выстрел из дезинтегратора, снес ему часть плеча, оголив ключицу. Кровь из раны практически не шла: плазма коагулировала сосуды, но всадник все равно был обречен.

— Возьми его оружие, — дал указание Нате, сам, подхватив бессознательного противника, закинул на плечо. Надо привести его в чувство и допросить, прежде чем полукровка немец двинет копыта.

Глава 16. Барбаросса каменного века

Бегом за Натой, вбежал на территорию деревни, с полумертвым врагом на плече. Остававшиеся в деревне десять воинов, высыпали мне навстречу ощетинившись копьями и натягивая луки, чтобы отсечь преследование. Но погони не было: даже дисциплинированным воинам, при смерти своего предводителя нужно время, чтобы осознать случившееся и найти в себе решимость воевать. А ярко-желтый кусок плазмы, посланный Натой, лучший аргумент, чтобы охладить пыл наиболее ретивых. Осторожно снял с плеча раненого, посадил его прислонив спиной к стене землянки.

— Зар, - подзываю к себе своего оруженосца из Элтов,- надо выставить дозор на вершине кряжа, чтобы отслеживать передвижения врагов. После выстрела Наты они бросились бежать, прикрываясь берегами реки, но нет гарантии, что не соберутся и решат атаковать. Зар меня понял, в отсутствие сына старца Пиго, его авторитет незыблем: он близок к самому Айя. Трое воинов, выслушав его указание, трусят к кряжу, пока я стараюсь привести раненого в чувство. Рана ужасная: края опалены плазмой, превратив ткани в обугленное мясо. Рука держится за счет мягких тканей, вся группа мышц плечевого пояса, практически сгорела. Трапециевидной мышцы справа нет, только остался задний лоскут, куски ключицы сохранились лишь у места прикрепления к грудине и плечу. Если бы не высокая температура, раненый уже умер бы за счет кровотечения.

— Ната, мне нужна твоя помощь. Сейчас приведу его в сознание, у нас всего пара минут, прежде чем он отключится от болевого шока. Мне надо знать их планы и численность, а также, где дислоцированы главные силы. И еще, Ната, узнай, не было ли у них столкновений с Русами живущими на западном побережье Средиземного моря. Ты готова, тебя не стошнит? — Вопрос был не праздный, от раненого полукровки несло тошнотворным запахом горелого мяса. Элты, столпившись чуть поодаль, с любопытством разглядывали страшную рану, выражая эмоции удивленными восклицаниями.

— Готова, все нормально, Макс, — Ната подошла и наклонилась, разглядывая рану.

Я зажал нос раненому, прикрывая рот ладонью. Мозг, не получая кислорода сразу отреагировал: мужчина застонал, открывая мутные глаза голубого цвета. "Красивые глаза у подонка«,- поймал себя на мысли, что раненый как мужчина, скорее всего пользовался успехом у женщин.

— Спрашивай, Ната, пока он не отключился.

Первые секунд десять, раненый старался осознать, где он очутился: его глаза бегали от одного лица к другому. Услышав вопрос на немецком, он вздрогнул и выдавил короткую фразу в ответ.

— Он говорит, что мы пожалеем, — перевела Ната.

— Не теряй время на перевод, спрашивай его о том, что я тебе говорил. Если будет что-то важное, переведешь.

Между Натой и «фрицем» завязался разговор: раненый на удивление отвечал неплохо, порой переспрашивая. Говорила больше Ната, но и мужчина не оставался в долгу, порой выдавая длинные тирады. Прошло уже пять минут, а допрос продолжался с успехом.

— Он отказывается говорить насчет своих сил и места, где находятся их главные военные силы, — прервала допрос Ната, обернувшись ко мне. Я лихорадочно размышлял, чем можно испугать умирающего, чтобы развязать ему язык. Взгляд упал на тесемку на шее, расстегнутая рубаха давала увидеть небольшой крестик на шее.

— Ната, спроси его, христианин он или нет. И скажи ему, что, если он откажется отвечать, вместо христианского погребения, я отдам его дикарям. Соври, что они людоеды, на него должно подействовать.

Ната неплохо знала, что такое христианство и погребения, но в ее мире давно практиковалась только кремация. Дав ей короткие пояснения, пощупал пульс раненого. Жизнь уходила из него с каждой минутой: нитевидный пульс еле прощупывался. Было чудо, что мужчина еще жив.