Возвращение

Дмитрию не хватило мгновения, чтобы ему помещать. Палец Бестужева лёг на спусковой крючок пистолета, а тот монстр, который когда-то был Костей, резко поднял Анну к себе, и схватил ртом её шею. За его щеками сократилась трубка железы, пробивая щупами артерии, раньше, чем пули отбросили его от Лазаревой, отрывая от его изуродованного тела куски.

Анна осела на землю, судорожно хватая ртом воздух, Костя рухнул в крови, и Бестужев в ужасе ринулся к обоим.

Альфа не мешал ему. Мегистотерий шагнул вокруг, искоса наблюдая за действиями человека. Тот зажал ладонями шею женской особи, пробитую щупами ввода мутогена, потом его взгляд переместился на убитую особь, и Альфе понравился звук, который он издал. А Дмитрий кричал в бешенстве:

— Тварь!

Мегистотерий знал, что сейчас человек даже не сможет стрелять. Брошенное оружие лежало на земле, но поднять его, значило бросить раненную, а этого, как было видно из его действий, он сделать не мог. Так что… Альфа ушёл. Спокойными шагами, небрежно поглядывая на то, что оставил после себя. Бета-особи двинулись за ним, и в тот же момент бой, шедший вокруг, докатился до этого пятачка пространства. Оцепление мегов было снято.

Дмитрия накрыл грохот стрельбы, вокруг летели пули, бежали монстры. Они уходили, бросив атаку, и быстро растекались в двух направлениях — через проломленную стену и открытые ворота. Пространство очищалось.

Бестужев не мог снять руки с шеи Анны, потому что её трясло, она сопротивлялась ему, пытаясь что-то кричать. От судорожных движений и попыток говорить пробитые артерии сильно кровили. Лазарева смотрела на Дмитрия бешеным от ужаса взглядом, тянулась рукой к его бедру, где была кобура, ища оружие.

Анна не справилась ни с мгновением времени, после контакта с мутогеном. Заражение! Мир перестал существовать в тот момент, когда в голову изнутри воткнулись щупы, и она почувствовала каждый миллиметр их движения.

Недалеко от неё лежал Костя. Его тело, покрытое кровью на каждом сантиметре, раздулось от растущих мышц и внутренних органов. Лопнувшая кожа, натянулась, словно разорванная тряпка. Лица, казалось, не было, его проткнули изнутри острые костяные наросты.

Лазарева видела эта так близко. Это будет и с ней! Но Костя умер, его муки закончились. Это то, что нужно: найти оружие и прекратить кошмар!

Дмитрий не давал этого сделать, не позволял дотянуться до его пистолета, насел на руку Анны коленом, прижав к земле, при этом крепко держа её за шею.

«Тигр» со свистом затормозил возле Бестужева. В машине были водитель, двое солдат, Самойленко и Крылов. Последний выскочил со словами:

— Майор! Они уходят!

И замер, поняв всю картину.

— Аптечку! — крикнул ему Дмитрий.

Анна скребла пальцами его по плечам, шептала:

— Не хочу, не хочу….

Быть человеком ещё столько адских часов, и финал только один…

— Нют, смотри,… смотри!

Бестужев развернул к ней запястье. В специальном отсеке перчатки стояла ампула с блестящей белой жидкостью.

Анна не сразу поняла, что видит, только через секунду случилось медленное осознание. Она застыла, сипло дыша.

— Держись, — быстро прошептал Дмитрий.

Крылов подбежал с аптечкой, но увидев распаханную ногу Бестужева, с которой текла кровь, замер:

— Майор, вы тоже инфицированы!

— Да, да, я знаю.

Дмитрий забрал у капитана аптечку, вытащил из неё баллон с медицинской пеной, распылил на свою ногу и на шею Лазаревой. Густая субстанция полностью закрыла раны. Потом снял куртку, завернул в неё Анну и взглянул на Крылова:

— Капитан, уезжайте.

— Майор,… — Крылов отрицательно покачал головой. — Мы должны увести вас отсюда. Вы первый объект охраны.

— Я больше не объект охраны, — произнёс Бестужев. — Через двенадцать часов я — бета-особь.

Все невольно вздрогнули, а Дмитрий установил на наручных часах обратный отсчёт.

— Нас везти нельзя, — добавил он. — До Екатеринбурга тысяча километров. На машинах мы не успеем. Через шесть часов мы будем уже опасны. Так что, как всё ещё старший офицер здесь, я отдаю вам приказ: уезжайте.

Бестужев оглядел лица парней:

— Вам здесь больше делать нечего.

Люди переглянулись.

— Генералу Королёву доложите, что меня инфицировали. Я приказал меня оставить, — добавил Дмитрий.

Все так и стояли.

— Что вы будете делать? — наконец спросил Самойленко, сглотнув неприятный комок.

Ответ на этот вопрос был установлен протоколом безопасности. Подвергшийся заражению должен быть уничтожен, или должен уничтожить себя сам. Даже если это Бестужев.

Дмитрий встал, держа Анну на руках. Она затихла и смотрела на него, хлопая мокрыми ресницами. На лице замерли боль и удивление, непонимание.

Бестужев обвёл взглядом парней.

— Удачи, — произнёс место ответа. — Выбирайтесь отсюда. Я всё сделаю сам.