Возвращение

Хозяин неодобрительно посмотрел на ученика. Он с ним потом разберётся.

— А вот здесь должно быть подвижное соединение. Кольцо на две фаланги пальца и он должен сгибаться. Возьмётесь изготовить? Из моего золота. — Чувствовала, что придётся торговаться.

— Я подумаю, госпожа пфальцграфиня. — Либенхофен косился на жующего ученика, уткнувшего нос в рисунок.

— Думайте.

— Можно это забрать? — Потянулся за эскизом.

Наташа кивнула, собирая лепёшки, отдавая парню.

* * *

— Герард, пожалуйста, давай отпустим его. — Стоя за спиной сидящего его сиятельства и обнимая его за шею, шептала на ухо, уговаривая помочь Яробору достигнуть границ Польши. — Прошу тебя, помоги ему.

— Он мой раб. — Хмурился.

— Я помню.

— Ты помогла ему сбежать.

— Извини за прошлое. Была нетерпелива и глупа. Не верила тебе. — Касалась губами виска, нашёптывая, моля. — Он спас мне жизнь… Давай отпустим его вместе. Мы же теперь всё будем делать вместе? Ведь так?

— Идём сюда, — усадил её на колени, обнимая. — Раз ты так хочешь, пусть так и будет. — Откликался на её ласку, нежные поглаживания.

— Спасибо тебе большое, любимый мой. Вот вольная… — Подвинула свиток. — Отдай ему её сам. — Целовала его, всё понимающего и такого любимого.

Эрих, оформляя вольную для раба, беспрекословно выполнил просьбу пфальцграфини, попутно уговаривая её поговорить с герром Корблом насчёт его сорвавшейся помолвки с Элли.

— Уж и не знаю, — задумалась она. — Вернуть утраченное доверие будет непросто. Если ты в самом деле любишь Элли… — испытующе уставилась на мужчину.

Он утвердительно закивал.

Продолжила:

— Мы что-нибудь придумаем.

— Спасибо тебе, — гундосил растроганный нотар, пряча глаза.

* * *

Яробор уходил ранним утром.

Конюх держал под уздцы высокого крупного жеребца.

Четыре всадника в ожидании выехали за широко распахнутые ворота.

На крыльце, сложив руки на груди, стоял Герард.

Фиона, передав русичу тяжёлую суму, шмыгнула носом, косясь на Руди.

Бывшие забияки по-мужски крепко обнялись.

Наташа тяжело вздохнула. Она никогда не забудет, какое у него было лицо, когда он вошёл в переговорную и первого, кого увидел, был его хозяин — граф фон Бригахбург. Метнув быстрый прищуренный взор на неё, выпрямился, тернув ладонью по поясу, где в лучшие времена находился кинжал. Откинул голову и приподнял подбородок, приготовившись держать удар.

Герард, обойдя вокруг него, не спешил делиться радостным сообщением. Хлопнув его по плечу, удовлетворённо произнёс:

— Хорошо тебя кормили в неволе. Силён.

Пфальцграфиня перехватила взор русича на себе. Усмехнулась:

— Да, по ходу хорошо. Шашлыками потчевали да водкой поили. Да, Яробор?

Он молчал. Расслабленная недобрая ухмылка приподняла уголок рта.

— Держи, воин. — Граф передал ему вольную. — До Польских земель тебя поведут мои стражники, а дальше сам. И больше не попадай в полон.

Рука Яробора, принимая свиток, дрогнула, глаза влажно заблестели. Он упёрся взором в Наташу:

— А как же…

Она поняла, что он хотел спросить. Вздохнула:

— Ты же поклялся себе… Нарушать клятвы нельзя. Да и не собиралась я тебя шантажировать вольной. Поддалась минутной слабости. Прости.

Сейчас она смотрела на него и слёзы закипали в глазах. Было жаль расставаться. Привыкла. Свой. Такой понятный и такой рисковый. По его глазам видела, что и ему нелегко.

— Обязательно дойди, слышишь? Кланяйся родной земле, родителям… — Волновалась. — Спасибо, что тогда спас меня.

Он поклонился ей. В пояс. Поднялся на крыльцо, кланяясь, теперь уже бывшему хозяину:

— Спасибо, господин граф.

Пожали друг другу руки.

По-молодецки лихо вскочил на коня, придерживая горячего скакуна под собой, махнул на прощание рукой.

Уже с улицы до Наташи донёсся его сильный красивый голос. Яробор пел:

Мне осталась одна забава:

Пальцы в рот — да весёлый свист.

Прокатилась дурная слава,

Что похабник я и скандалист.

Ах, какая смешная потеря!

Много в жизни смешных потерь.

Стыдно мне, что я в Бога не верил.

Горько мне, что не верю теперь.

–——–— С. Есенин.

* * *

За несколько дней таверна превратилась в гудяще-бубнящий улей.

По коридорам наряду со своими служащими сновала чужая прислуга, суя нос, куда не следует. Хлопали двери, стучали деревянные подошвы обуви по лестнице, звенела посуда. Даже шум колёс сервировочных тележек на общем фоне суеты казался не таким удручающим. Наташу дёргали старшие групп, не зная как поступить в той или иной ситуации. В кухне царила жара. Наряду с готовящимися блюдами грелась вода для купания. Правда, желающих мыться оказалось на так много, как предполагала пфальцграфиня.

Казимир и Лея работали слаженно и молча, изредка перебрасываясь только им понятными словечками. Хозяйка выделила им в помощь двух наёмных работниц для выполнения подготовительных работ и в целом была довольна слаженной работой нового коллектива. Хильдегард удалось подобрать опытных и ответственных работников. Но, в семье не без урода.