Возвращение

Георгий открыл коробочку: "Звездочка, это помню, за Кандагар, "Отвага". А это, видимо, то самое "Знамя"", — он повертел в пальцах блестящий орден и засунул награду обратно. Пенсионную книжку с первой группой инвалидности, свой паспорт просмотрел с куда большим интересом.

И тут навалилось. Георгий сглотнул комок, обхватил гудящую голову руками. Мысли побежали в разные стороны, спутались. Он медленно закрыл потяжелевшие веки и уронил голову на стол.

Очнулся он от яркого света. Поморгал, пытаясь понять, где он. С интересом всмотрелся в изрезанный трещинами беленый потолок. Перевел взгляд в сторону: Кровати, застеленные волосатыми одеялами, лежащие поверх них люди в домашней одежде, негромкие разговоры. Никак больница?

— Эй, друг, — хрипло позвал Георгий мужчину, лежащего на соседней койке, — давно я тут?

— О, проснулся, — сосед с готовностьючки. — Ну наконец-то, а то дышать нечем. Сестры, суки, тебя не перестилают… — мужик тряхнул свернутой газетой. — При коммунистах-то, поди, так за людьми не смотрели….

— Трое суток… — наконец ответил на вопрос словоохотливый сосед. — Спишь как сурок, — он пожевал губами, — да вон ссышься…

Георгий, которого невольно кольнула странная фраза соседа — антисоветчика, потянул носом. Остро пахнуло аммиаком. Приподнял одеяло и с некоторой оторопью уставился на дряблый, поросший редкими волосами, животик, тонкие бледные ноги.

"Да, охренеть легче, — вспомнилось ему все. — Неужели, и вправду, пятнадцать лет прошло?"

Он закрыл глаза и выдохнул. "Сейчас, сейчас", — повторил, собираясь с мыслями.

— Сестра, — окликнул сосед пробегавшую по коридору санитарку, — убрать бы, проснулся наш зассанец…

— Успеется, — отмахнулась тетка. — Не сахарный. Пусть полежит.

Георгий поморщился. Глянул на лежащие возле его кровати трико с вытянутыми коленями и ветхий, штопанный тельник.

— Мое? — на всякий случай поинтересовался он. Получив молчаливое подтверждение, откинул сырое, вонючее одеяло и натянул штаны и тельник.

Содрав с постели влажную клеенку, простыни, свернул в комок и вынес в коридор.

— Куда положить? — поинтересовался у сидящей за блестящей, сделанной из непонятного материала, стойкой девушки в белом халате. Та, продолжая говорить в маленькую коробочку, ткнула пальцем на соседнюю дверь.

— Спасибо, — на всякий случай поблагодарил пациент и занес белье в кладовую.

Вернулся в палату и улегся на матрас: "Ну вот. Теперь нужно разбираться, — естество разведчика подсказало: — Прошедшее с момента контузии время могло принести много сюрпризов. Одна фраза про коммунистов чего стоит, — он лег на спину и уставился в потолок. — Странно, что бы это могло значить? На диссидента мужик не похож, на дурака — тоже. Выходит, что? Пожалуй, так не пойдет, — Георгий обернулся к соседу. — Газету? Пожалуй. Хотя… — и тут взгляд наткнулся на книгу, лежащую возле больного. — "Россия, которой не было", — прочитал Сергеев заглавие. — Бушков? Не знаю. Впрочем, не мудрено".

Сосед с готовностью протянул потрепанный томик: — Херня все, ну да от скуки сойдет, — кратко прокомментировал он содержание.

Георгий раскрыл оглавление: "Ну, кому как. А мне так лучше и не надо, — открыл третью часть. — Перестройка, гласность, приватизация, Беловежская пуща". Прочитанное особо не поразило. Возможно, помогла внутренняя готовность к самым неожиданным поворотам. "Уже тогда, в восемьдесят пятом, что-то такое чувствовалось, — подумал он, переходя к новой главе. — Как его, Ельцин? Хм, секретарь обкома в реформаторы. Это по-нашему".

Впрочем, когда окончил чтение, сумбур в мыслях пришлось успокаивать. "Такого и всего за неполных пятнадцать лет? Умом Россию не понять, — выдохнул он, — и Афган просрали, и Чечню, ох, чудаки".

Впрочем, спасло от потрясения то, что большая часть прочитанного воспринималась как неумная фантастика.

"Демократы?" — Георгий криво усмехнулся, представив на улицах столицы толпу бородатых интеллигентов, прыгающих наперерез танкам.

"Чудаки. Попробовали бы они моих парней остановить, — вновь, уже скептически, свел губы офицер. — Одно слово, чудаки с другой буквы".

Особое умиление вызвал неприкрытый цинизм, с которым "болеющие за страну", горлопаны растаскивали остатки рухнувшей державы. "Нет, умом этого не понять", — отложил Георгий книгу.

Вопросов, конечно, возникло море: "Что такое сотовый, с чем едят ваучер, какой такой дефолт? — однако понемногу разобрался. — Беспроводной телефон, ну, это понятно. Прогресс идет, рынок, тоже ясно, а в остальном, все так же. Только жестче и хуже. По крайней мере, у нас столько человек в одну палату не совали".

Ужин разочаровал. Проголодавшийся Георгий мигом проглотил свою порцию и затосковал. "Так не пойдет, — рассудил он. — Нужно что-то предпринять, — обвел глазами жующих соседей. — Похоже, больничное тут почти никто не ест. Ну и ладно", — поднялся и прошел в коридор.

— Столовая? — девочка у стойки оторвала взгляд от мелькающих на ярком цветном экране картинок. — А вам что, не принесли?

Он улыбнулся: — Так голодный я. Трое суток проспал.