Возвращение

– С удовольствием выпил бы пива, – сделал он выбор.

«А возможно, и что-то еще, – подумал он, глядя ей вслед. – Что-то очень знакомое. Неужели банальное чувство вины?»

– Пожалуйста, рассказывайте, – попросил Юнг.

Блокнот с вопросами лежал пока в кармане. Вероятно, он и не понадобится совсем.

– С чего мне начать?

– С самого начала, наверное.

– Да, видимо, так будет лучше всего.

Госпожа Хугстра глубоко вздохнула и поудобнее устроилась в кресле:

– Мы никогда особенно не ладили. Понимаете, мы совсем перестали общаться после этих… историй с убийствами, но, по правде говоря, мы и до них почти не виделись. – Она сделала глоток чаю. Юнг положил кусок сыра на сухарик и ждал. – Нас было трое в семье. Мой старший брат умер два года назад, мне самой осенью исполнится семьдесят пять. Леопольд был, как говорится, последышем. Когда он родился, мне исполнилось семнадцать… и я и Жак уехали из дому до того, как он пошел в школу. Потом умерла мать. Ему было всего восемь… когда они остались вдвоем с отцом.

– В Каустине?

– Да, отец работал кузнецом… но в то время он конечно же воевал. Его демобилизовали за полтора года до конца войны, чтобы он мог растить Лео. Я тоже ему помогала, но я вышла замуж и родила своих детей. Мы жили в Швейцарии, ездить оттуда было непросто… Муж открыл свою фирму, и моя помощь ему тоже требовалась.

«Да, – подумал Юнг. – Чувство вины, видно, присутствует всегда».

– Но вы жили не в том доме, который потом принадлежал ему… Я имею в виду в детстве?

– Нет, мы жили в деревне. Кузница разрушена, но наш дом до сих пор стоит, – ответила госпожа Хугстра, и Юнг кивнул. – Леопольд купил этот дом, когда вернулся. Это было после завершения спортивной карьеры.

– Расскажите об этом, – попросил Юнг. – Я весь внимание.

Мадлен Хугстра вздохнула:

– У Лео было не самое счастливое детство. Он рос очень одиноким мальчиком. С трудом учился в школе и непросто ладил с детьми, насколько я помню, но об этом вам лучше расскажут другие. Он все равно бросил учебу после шестого класса. Около года работал в кузнице с отцом, а потом переехал в Оберн. Просто взял и уехал… должно быть, у них с отцом произошла размолвка, но мы не знаем почему. Ему было всего лет пятнадцать-шестнадцать. Если не ошибаюсь, это произошло в тысяча девятьсот пятьдесят втором году.

– Кажется, в Оберне он зажил неплохо?

– Да, неплохо. Он не боялся никакой работы, а ее хватало в то время на всех. А потом он вступил в спортивный клуб и начал бегать.

– Заниматься легкой атлетикой, – поправил Юнг, который интересовался спортом. – Он был блестящим легкоатлетом, да, я, конечно, слишком молод, но я читал о нем. В беге на средние дистанции и дальше.

Госпожа Хугстра кивнула:

– Да, в середине пятидесятых у него было несколько хороших лет. Казалось, что всё идет как надо.

– Он, кажется, установил несколько рекордов? Национальный рекорд, вроде на полторы или на три тысячи метров, если я не ошибаюсь.

Она пожала плечами с несколько извиняющимся видом:

– Простите, инспектор, но я не очень интересуюсь спортом. Все равно потом эти результаты пропали.

Юнг кивнул.

– Да, это был довольно крупный скандал. Пожизненно дисквалифицирован; должно быть, для него это оказалось тяжелым ударом… ужасно тяжелым. Вы общались в тот период?

Госпожа Хугстра опустила глаза.

– Нет. Не общались. Ни я, ни брат, – ответила она и на некоторое время замолчала. Юнг ждал. – Но это не только наша вина. Лео сам так хотел. Он был одиночкой, ему нравилось быть наедине с собой… причем всегда, с самого детства. Конечно, хотелось бы, чтобы все сложилось иначе, но что мы теперь можем сделать? А тогда мы что могли? – В ее голосе вдруг появилась сильная усталость.

– Не знаю, – сказал Юнг. – Вы можете продолжать?

Она отпила немного чаю и возобновила рассказ:

– Лео все бросил и вернулся в Каустин. Купил этот дом – видимо, ему удалось скопить некоторую сумму… и работая, и при помощи спорта… Его осудили и за допинг, и за… Как это теперь называется? Нарушение спортивных правил?

Юнг снова кивнул.

– Я читал об этом, – сказал он. – Он попался на чемпионате Европы, когда упал в забеге на пятитысячеметровую дистанцию. Ему обещали в случае победы крупную сумму, разумеется, втайне… И тут в больнице обнаруживают амфетамин и что-то еще. Кажется, он был одним из первых, кого поймали в Европе на допинге. Но простите, госпожа Хугстра, продолжайте.

– Так что, он купил этот дом. Когда мы были детьми, его называли «Густая тень», не знаю почему. Конечно, стоит он несколько в стороне от других. Он пустовал пару лет. Полагаю, он купил его недорого. И начал заниматься курами. Лео работал в этой отрасли в Оберне и видел возможности… Он мог быть довольно предприимчивым, если хотел. Обладал чутьем к коммерции… – Она снова замолчала.

Юнг сделал глоток пива и спросил:

– А потом появилась Беатрис?

На ее лице отразилось отчаяние.

– Мы должны говорить и об этом, инспектор?

«Не знаю, – подумал он. – К тому же я пока не инспектор. И может быть, никогда им не стану».

– Может быть, всего пару коротких вопросов? – предложил он.