Возвращение

– Али и ты хотела бы на медвежий лов, княжна? – «спросил Арсений.

– Вестимо, хотела бы! Пусть бы только поглядеть. Да нешто женщине возможно такое?

– Каждому свое, – засмеялся Михаил, – нам в сердце колоть медведей, а вам медвежатников!

Наутро следующего дня Арсений с шестью подводами, нагруженными железом и оружием, возвращался в Карачеевку. Ехать было трудно, ибо ночью выпал обильный снег, колеса в нем вязли и скользили, но Арсений был доволен и почти счастлив.

С поручением отца он справился удачно: вез с собою три отличные пищали и запас огневого зелья к ним, а ручного оружия много больше, чем обещал князь Иван Мстиславич. Княжич по дружбе расстарался и тут: дал ему пятьдесят мечей и сабель, сорок копий да двадцать четыре сайдака, а после еще с десяток чеканов[18]прикинул.

Кроме того, половину купленного железа Михаил предложил оставить в Карачеве, с тем, чтобы без промедления отковать из него в городских кузнях сколько выйдет мечей и копий, а когда они будут готовы, – пришлет, либо сам привезет их на Неручь.

Но хотя и радовало все это Арсения, сейчас мысли его были заняты не столько оружием, сколько княжной Софьей. Нежный образ ее, волнующий кровь и сердце, неотступно стоял в его памяти, Снегурочкой мерещился под каждой елью, прекрасной полудницей-зимовницей[19]выплывал из-за поворотов дороги, тихим ангелом летел впереди, указывая путь.

«Только полюби, девонька моя желанная, уж тогда никому тебя не уступлю, – думал он. – И не то что на медведя, а на самого шайтана за тебя с ножом пойду!»

ГЛАВА X

«Когда спросили – что хорошо, медведь ответил: увидеть охотника раньше, чем он тебя увидел».

Восточная поговорка.

Три недели спустя, уже перед самым Рождеством, в Карачеевку приехал в сопровождении нескольких слуг княжич Михаил и привез с собою сделанное в городе оружие. Его тотчас принялись разгружать и сносить в клети люди Карач-мурзы.

– А вот тут я тебе особый подарок привез, – указывая на отдельно стоявшие сани, сказал княжич Арсению, который, завидев въезжающего в ворота гостя, первым выбежал к нему навстречу.

– Какой еще нужен мне подарок, коли ты сам приехал! Краше того не выдумаешь!

– А ты все же погляди. – С этими словами Михаил откинул полость, закрывавшую сани. В них лежали тяжелая пищаль, бочонок с порохом и мешок с порезанным на мелкие куски свинцом.

– Вот это пищаль! – воскликнул восхищенный Арсений. – Нутро ствола поперек себя в добрый вершок! Где ты такую добыл?

– У брянского воеводы на сокола выменял. Сокол был у меня важный, всем на зависть, только сам я соколиного лова не люблю, и он мне без надобности. А тот воевода лютый соколятник, он не то что пищаль, жену бы за него отдал. Вот и сладились.

– Ну, спаси тебя Бог, княжич! Мы ее на башне у ворот поставим, а ту, что там сейчас стоит, меньшую, возьмем на стену. Теперь как раз по пищали на каждый угол выйдет, опричь этой.

– Пищаль знатная, – сказал Михаил. – Она у воеводы, словно баба, Акулькой звалась. Можно из нее стрелять круглыми камнями, но коли отбивать приступ, лучше резаным свинцом, две жмени, а то и три заложить можно. И что

ни дальше – куски свинца шире разлетаются, шагов на двести она тебе человек десять с одного разу положит. А грому сколько! Другие десять со страху помрут.

– Али ты из нее палил уже?

– Там же, в Брянске, спробовал ее и на камень и на свинец, прежде чем сокола отдать. Чуть не подох бедняга с перепугу, пока я палил!

– Ну, еще и еще тебе спасибо! Бог даст, найду случай отквитаться с тобою. А сейчас идем в хоромы, закусим, отдохнешь с пути, а после я тебе тут все покажу.

– А на медведей пойдем?

– Вестимо, пойдем! Три берлоги я уже знаю, а коли надо будет, наши люди еще сыщут.

На следующее утро Арсений и княжич Михаил в легких, не стесняющих движений полушубках, вооруженные рогатинами и длинными, остро отточенными ножами, вышли из ворот усадьбы и почти сразу очутились на опушке леса, откуда по узкой просеке зашагали в его девственную глубину.

Третьим шел с ними крепкий парень, одногодок Арсения, сын Нуха и Фатимы, к которому как-то не пристало его христианское имя – Гаврюшка, и почти всегда его звали Гафизом. Он нес с собою тяжелый топор, длинный шест с заостренным концом, полуторааршинную доску с набитыми в нее короткими гвоздями и какой-то обвязанный ремешком войлочный сверток.

– А что это он несет? – спросил княжич, заинтересовавшийся назначением двух последних предметов.

– Доска с гвоздями, это чтобы медведя на дыбы поднять. Без того он редко встает, как вылезет из берлоги, так на четырех лапах на тебя и кидается. А коли ты его один взять хочешь, без нашей помоги, надобно, чтобы он в рост поднялся, инако не сдюжишь.

– А сверток зачем?

– Сверток, то для меня. А зачем он, вот погоди маленько, узнаешь, – загадочно ответил Арсений.