Возвращение

В середине марта я дописал рукопись «Волкодава» и передал её в редакцию. Через неделю мне позвонили и попросили приехать. Чтобы не прибежать туда к концу рабочего дня, пришлось отпрашиваться у директора.

– Ты по мне соскучился? – усмехнулась она, когда я переступил порог кабинета.

– И это тоже, – сказал я, – но сейчас я здесь по другой причине. Позвонили из редакции, куда я отдал рукопись книги. Нужно у них появиться, но после занятий не успеваю, поэтому хотел отпроситься завтра с последнего урока. Это английский, а вы же знаете…

– Знаю, – прервала она. – На урок можешь не оставаться, а Ларисе Васильевне я скажу. Книга хоть хорошая?

– Мировой уровень, – ответил я. – Спасибо, что выручили.

Она была наслышана о моём знании английского от нашей учительницы, на уроках которой я обдумывал свои дела, даже не делая попыток это скрыть. Лариса Васильевна была умной женщиной и понимала, что её уроки ничего мне не дадут.

На следующий день, перед английским, оставил портфель Сергею и устроил пробежку от школы до троллейбусной остановки. Можно было попросить у Васильева машину, но я не стал наглеть. Время теперь было, а троллейбус шёл почти до самой редакции «Молодой гвардии».

– Поздновато ты, – поморщился редактор.

– Как смог! – ответил я. – И так отпросился с урока, а у вас, Валентин Петрович, ещё два часа работы. Какие ко мне вопросы?

– Рукопись я прочитал, – сказал он. – Книга очень хорошая и оригинальная, поэтому мы, без сомнения, возьмём её в печать. Но кое-что нужно подправить. Оживших покойников убрать, всякое колдовство…

– Вы читали сказку «Конёк-Горбунок»? – спросил я. – Или любую другую? Выбросите из неё всю магию, и что останется? Уродливый конь-мутант и деревенский придурок. Так и здесь. В книге всё подогнано и отшлифовано. Это сказочная фантастика, так можете и написать на обложке крупными буквами. Если не пропустит цензура, скажете, и я попытаюсь это поправить. А если сами не хотите такое печатать, то просто верните рукопись. Я найду, куда её пристроить. Я хотел разорвать договор, но вы меня отговорили, видимо, зря.

– Не кипятись, – сказал редактор. – С тобой хотели поговорить о правке текста. Ты знаешь, куда идти, а когда закончишь, зайдёшь ко мне.

С любителями править чужой текст, вставляя в него свои мысли, я ругался с полчаса, отбив почти все нападки, после чего направился к редактору.

– Ну и как результаты? – спросил он. – Пришли к консенсусу?

– У них нет ко мне претензий, – ответил я. – Внесут две правки, и всё.

– Ладно, – сказал он, – попробую отдать в таком виде, но если не пропустит цензура, я не буду с ними бодаться из-за твоего упрямства. Возьмёшь рукопись на переделку или заберёшь.

Через неделю после нашей поездки в Окружной дом офицеров мне позвонил Олег Астахов и сообщил, что они согласны попробовать. И чего было столько думать?

– Давай споём вдвоём одну очень хорошую песню, – сказал я Люсе. – У нас нет в репертуаре ничего военного, этот пробел надо заполнить.

– А погоня? – возразила она.

– Это я сказал, что она о героях гражданской войны, – отмахнулся я. – Её с таким же успехом можно петь и о махновцах. А эта песня из тех, которые хватают за сердце. Её написали к фильму, посвящённому военным медикам. Его снимут только в семьдесят пятом году, так что мы ничем не рискуем. Петь нужно в два голоса поочередно. Давай я спою без музыки. Сестра, ты помнишь, как из боя меня ты вынесла в санбат? Это поёт мужчина. Потом вступает женщина. Остались живы мы с тобою в тот раз товарищ мой и брат. Потом они поют оба. На всю оставшуюся жизнь нам хватит подвигов и славы…

Когда я закончил песню, в глазах подруги стояли слёзы.

– Ну вот ещё! – я обнял её и полез в карман за носовым платком. – Это не ты должна плакать, а слушатели. Если я не угожу нашим музыкантам и с этой песней, я сам помашу им ручкой!

Прежде чем ехать в Дом офицеров, я подобрал мелодию для гитары и мы с Люсей несколько раз её спели. Потом её исполнили нашему ВИА.

– Вот это то, что надо! – сказал Астахов. – У меня просто нет слов. Когда ты успел её написать?

– Это так важно? Стихи были в набросках, а мелодия… Я до сих пор не могу понять, откуда они у меня берутся. Главное, что песня такая, что с ней не стыдно выйти и на праздничный концерт, посвящённый Дню Победы, и не только в Минске, но и в Москве. А репертуар у нас будет разный. Только давайте сначала доведём до ума одну песню, пока я занимаюсь другими.

Было видно, что они загорелись. В тот вечер я играл мелодию раз шесть, пока не сказали, что довольно. Домой нас отправили на машине Дома офицеров. Через неделю нам позвонили опять. Получилось у них здорово, и мне ничего не пришлось поправлять. Не симфонический оркестр, но и не наша домашняя игра. К этому времени мы спели дома эту песню раз двадцать, поэтому номер вышел просто блеск! Мне бы ещё немного подправить голос, но, скорее всего, уже достиг своего потолка. Николай сбегал за каким-то майором, для которого спели ещё раз.