Он мне нравился. Как только я стал своим, отношение парней Юрковича изменилось, как по волшебству. Я даже с Виктором Васильевым общался нормально. А что на него злиться? Что приказали, то он и сделал. Сам полковник выполнил своё обещание, в результате чего моя подруга хорошо прибарахлилась. Жили мы тогда скромно, и шкафы не ломились от одежды. Он привёз покупки и не взял у меня деньги. И с Иваном Алексеевичем поговорил, так что мои подарки не вызвали скандала, наоборот, Надежда была довольна. Видимо, я ещё плохо её узнал. Сейчас на Люсе красовался закрытый купальник, тоже купленный полковником.
– Жаль, что сегодня такая грязная вода, – сказала подруга. – Я ведь на море была только два раза.
– Завидую тем, кто живёт у моря, – отозвался я, – а многие из них не видят в нём ничего особенного, да и купаются редко. Завтра вода не будет прозрачной, но уже сможем купаться. Твой майор не устраивала допроса с пристрастием?
– Очень деликатно поинтересовалась, каким ветром нас сюда занесло. Я прикинулась дурочкой и перевела разговор на другое. Больше она не пристает. Я узнала, что здесь отдыхает заместитель Тикунова. Это их министр.
– Видел я его. Приехал вместе с женой и столкнулся с нами, когда шли в столовую. Мы сильно его удивили. Я спрашивал у нашей дежурной по этажу. Были до нас дети, но только один раз, когда отдыхал сам министр с семейством. Надо придумать что-то такое, чтобы от него не бегать.
– Может, им спеть? – предложила Люся. – Пианино здесь нет, но можно и под гитару. Если нет и гитары, попросим Семёна, и он смотается за ней в Туапсе.
– Мысль неплохая, – согласился я, – только выходить к ним с нашим репертуаром… Только три песни, да и то одна из них детская. Анекдоты им, что ли, рассказать про милицию? Боюсь, не все поймут, и первым, кто не поймёт, будет этот зам.
– А если ты споёшь ту песню, которую пел мне?
– С ума сошла? После неё нас близко не подпустят друг к другу. Не хотелось мне снова светиться, но придётся. Будет полезно не только заткнуть этого зама, но и расположить к себе отдыхающих. Здесь одно начальство, а связи лишними не бывают. Я знаю песню, от которой в семидесятые годы будет в восторге вся милиция. Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд, как будто не видна…
– Здорово! – оценила Люся. – Я иду к Семёну.
– Пойдём вместе. Вон он присматривает за нами со спасательной вышки. Наверное, любуется твоим купальником или смотрит, чтобы мы не перевыполнили норму по поцелуям.
– Ты бессовестный! Только один раз и поцеловались!
– Мне хватило и одного раза. Пришлось потом забраться в воду и там отсиживаться. Тебя такую обнимать – всё равно что голую.
– Будем целоваться в воде. Семён! Можешь спуститься?
– Что вам, королева? – Семён в два прыжка очутился на пляже.
– Ноги о булыжники побьёшь, супермен, – сказал я ему. – Слушай, у нас проблема. Здесь можно достать гитару?
– В клубе должна быть, – сказал он. – Что вы затеяли?
Я рассказал о выступлении.
– Вы здесь совершенно легально, – сказал он. – Всё проводили через Москву, так что на любопытство некоторых можно наплевать. С другой стороны, если есть возможность его заткнуть… Но ты же больше не хотел петь?
– Мы не собираемся выступать на конкурсах и в концертах, но если нужно для себя, почему бы и нет? Вреда я от этого не вижу, а польза может быть. Только нужно найти место, где можно репетировать.
– Идите переодеваться, а потом пойдём в клуб, – решил он. – Всё равно не полезете в грязную воду.
Через полчаса расположились в открытом по нашей просьбе клубе. Здесь были две гитары, и обе неплохие. Мелодию я подбирал до ужина, а Люся выучила слова и о чём-то разговаривала с Семёном, пока я терзал гитару.
– Всё, – сказал я, – мелодию подобрал. Давайте отдадим ключ и пойдём ужинать, а завтра после купания опять потренируемся. Выучим эту песню и повторим остальные, а уже потом будем говорить с руководством «Соснового».
К утру вода стала прозрачной, поэтому на пляже было полно народа. Я плавал хорошо, а вот Люся боялась заплывать далеко, поэтому мы плескались в дальнем конце пляжа, метрах в пяти от берега. Уходить не хотелось, но сделали над собой усилие и отправились в клуб. До обеда успели спеть свои песни, а «Службу» повторили раз десять.
– Для самодеятельности сойдёт, – удовлетворённо сказал я. – Семён, можно договариваться. Четыре песни, ну и я немного посмешу публику. Минут в сорок уложимся.
– Всё-таки хочешь рассказать анекдоты? – спросила Люся, когда шли обедать.
– Песни – это хорошо, но мало. У людей есть потребность смеяться, и к тем, кто её удовлетворяет, другое отношение, чем ко всем прочим. Их любят и редко принимают всерьёз – как раз то, что нам нужно.
– А что хочешь рассказать?