Возвращаясь в рай

Будет ли она хоть когда-нибудь вспоминать меня? Будет ли думать о той ночи, что мы провели в замке или о прошлой ночи, когда мы спали в объятиях друг друга? Или она будет вспоминать те моменты, когда мы ссорились и пытались оттолкнуть друг друга как можно дальше, потому что так было проще, чем признать и принять то, что происходило между нами?

Черт. Мне лучше собраться и забыть о Мэгги Армстронг. Моя жизнь здесь, на этом маленьком клочке земли, арендованном за семь долларов… Я смотрю на Ленни… и видимо моя жизнь не станет лучше в ближайшее время.

Самая жуткая пытка сейчас — это знание, что вряд ли удастся поспать. Когда все стихает, и я просто лежу ночью, именно тогда мой разум возвращается к тем вещам, о которых я не имею права думать.

— Это была машина парня моей мамы, — говорит Ленни, его голос прорывается сквозь тишину.

Последний час он был настолько тихим, что я подумал, будто он уснул. Я полагаю, мне следовало бы догадаться, поскольку он не храпел.

— Он собрал вещи и оставил ее пять лет назад, и я подумал, что он ушел навсегда. Я не мог поверить, что она приняла его обратно. Хочешь знать, что он делал?

— Ты не должен говорить мне.

Я не сую нос в чужие дела, потому что не хочу, чтобы другие совались в мои. Я смотрю на Ленни, который положил ладони на глаза. Я никогда не видел его таким серьезным.

— Он прикасался ко мне, когда мамы не было дома.

— Черт возьми, Ленни. Это полное дерьмо. Расскажи мне об этом.

Тишина заполняет пространство, и он молчит какое-то время.

— Сначала я, правда, не понимал, что происходит, как будто мой мозг был оторван от реальности. Мне было всего двенадцать, когда это началось. К тому времени, как этот мудак свалил, я просто хотел стереть его из головы и забыть, словно ничего и не было. Я никому не рассказывал. Но, когда он появился в марте, и мама сказала, что предложила ему жить с нами, я испугался.

— Ты рассказал матери о том, что он с тобой сделал?

— Да, но она сильно разозлилась и назвала меня лжецом. В первую ночь, когда он вернулся, я напился, украл его машину и заехал в озеро. Мама даже не пришла на суд. Я слышал, что она вышла замуж за этого хрена.

Деймон сказал, что я могу присоединиться к «Перезагрузке» вместо того, чтобы сидеть в тюрьме. Я обещал ему, что вернусь домой и решу все проблемы с матерью, но этого никогда не случится.

Она решила поверить своему парню, а не сыну.

— Я даже не знаю, что сказать.

История Ленни заставляет меня почувствовать — все, что со мной произошло — это ничто.

— Тебе не надо ничего говорить. Я рассказал тебе не для того, чтобы ты пожалел меня.

— Деймон знает, что парень сделал с тобой?

— Нет.

— Ты должен был сказать ему.

— Ну, а ты должен был рассказать, что не сбивал Мэгги на своей машине той ночью.

Проблеск сожаления заставляет меня задуматься.

— Ты прав. — признаю я. — Но я обещал, что буду молчать.

— Ага, ну, я дал себе обещание — этот подонок никогда не расскажет моей маме, что он делал со мной, но я не сдержал его. У меня нет выбора, Калеб. Я не могу вернуться домой. У тебя все по-другому.

— О чем ты говоришь?

Ленни садится.

— Я говорю, что у тебя есть выбор, которого нет у меня. Черт, только потому, что твоя мама подсела на наркотики и хочет, чтобы ты все делал идеально, а твой отец подкаблучник, не означает, что ты должен отказаться от них.

Ленни снова поворачивается спиной ко мне.

— Если бы я был тобой…

— Да, но ты не я. — резко обрываю его.

Я встаю и иду по всему лагерю злой на себя, Ленни и Лию, и на весь мир в целом. Я рад, что большинство людей спят и вокруг тихо, не считая треска костра и низкого шепота еще не спящих.

Я обошел палаточный лагерь, все думая о том, что сказал Ленни. Мой гнев сменяется на нерешительность.

Когда я начинаю ходить все быстрее и быстрее, сумасшедшие мысли приходят ко мне в голову. Вскоре, я начинаю бежать. Чем быстрее я бегу, тем больше мой мозг размышляет о том, что могло бы быть и чего не могло бы быть. Нет, я не смогу, говорю я сам себе. Но что, если смогу?

Я возвращаюсь к небольшому арендованному куску земли, Ленни лежит на земле один и спит. Это как смотреть на себя со стороны. Это выглядит жалко, я жалок. У меня есть тонны сожалений, вытекающие из моего страха быть отвергнутым людьми, о которых я забочусь.

Я не хочу быть один. Я не хочу, чтобы моя семья думала, что я от них отказался. Я не хочу, чтобы Мэгги думала, что я отказался от нас. Мое горло пересыхает, а сердце бешено бьется, когда я понимаю, что собираюсь делать.

Я возвращаюсь в Рай. Возвращаюсь домой.

Глава 24 Мэгги

— Мам, это не так уж и важно.

— Как ты можешь так говорить, Мэгги? Это очень важно.

Я сидела за кухонным столом, и за последние двадцать минут я не смогла съесть ничего из своего обеда, потому что вынуждена была слушать нотации от моей мамы по поводу того, что путешествовать по программе «Перезагрузка» вместе с Калебом было опасно.

Прошлой ночью она почти не говорила со мной. Сейчас она выдает целую лекцию.

— Я в ужасе, что координатор программы позволил этому случиться.

— Мам…

— Он мог причинить тебе боль.

— Мам…