Возроди во мне жизнь

Но даже Андреса удивило, когда на стенах столичных зданий появились листовки, подписанные генералом Хуаном де Торре, где Родольфо Кампоса выдвигали в президенты республики.

Полагаю, что и сам Родольфо удивился, поскольку поспешил заявить, что это наглая провокация, он всегда был предан генералу Агирре, и все его помыслы сосредоточены на том, чтобы верно ему служить, а о большем он никогда и не помышлял.

Я ему поверила. О каком президентском кресле могла идти речь, если бедняга не мог добиться уважения даже у собственной жены? Эта облезлая моль на восьмой день после свадьбы сбежала с военным врачом того самого полка, где Фито служил казначеем. В одно прекрасное утро она вышла из дома и больше не вернулась. Муж, как водится, узнал об этом последним и, если бы не сплетни, кто знает, когда бы до него дошло, что жена сбежала. Как мне рассказал один старый вояка, служивший в том же полку, Родольфо, узнав об этом, первым делом бросился к своему генералу и принялся горько плакать, проклиная несчастную судьбу.

— Мужайся, сержант, — заявил генерал. — Я отправлю им вслед батальон стрелков, чтобы получили по заслугам.

— Нет, мой генерал, — возразил Фито. — Я лишь хочу, чтобы вы послали мирового судью, пусть он уговорит их вернуться.

Генерал послал судью, и они вернулись. Едва Чофи спешилась, как Родольфо бросился к ее ногам, заливаясь слезами и вопрошая, чем он перед ней так провинился, что она решилась его покинуть. Он слезно просил у нее прощения, целуя ее ноги у всех на глазах, а она стояла, уперев руки в боки, не соизволив даже взглянуть на него.

София всегда держалась высокомерно. Говорят, когда-то она была очень красива, но мне с трудом в это верится. Однако могу сказать, что, когда ее мужа повысили в должности, она оставила свое прежнее легкомыслие и стала необычайно богомольной. Возможно, она просто влюбилась в какого-нибудь священника, но точно сказать не могу: по ее лицу никогда ничего не поймешь.

Никогда не забуду, как его объявили кандидатом в президенты, это случилось как раз в тот день, когда в страну прибыл Тайрон Пауэр [9].

Моника отправилась в аэропорт его встречать. Мы поехали вместе с ней, потому что как раз в этот день Андрес решил нанести Чофи визит вежливости. Моника предвкушала, как встретит Тайрона Пауэра у трапа самолета, но когда мы прибыли в аэропорт, оказалось, что там уже собралась целая толпа женщин, имеющих такие же планы.

Поскольку ее муж уже давно был тяжело болен, в последние годы она была вынуждена подавлять свои телесные желания, занимаясь нарядами и делами. И вот теперь, при виде Тайрона Пауэра, все ее желания изверглись наружу, словно лава из жерла вулкана. Бросив меня возле стойки регистрации, она ринулась в толпу ожидающих женщин, расталкивая их локтями.

Спустя две минуты она уже вовсю наседала на беднягу.

— Тайрон! — вопила она. — Я пересмотрела все твои фильмы!

Пробившись наконец сквозь толпу, она поцеловала его в щеку, и он в ответ улыбнулся вымученно-кукольной улыбкой. Потом ему было уже не до улыбок: пришлось покидать аэропорт в сопровождении двух пожарных машин и одной полицейской. Поклонницы вырвали у него из рук чемодан и оторвали пуговицу на рубашке. Когда я снова его увидела, его подняли в воздух два пожарника. Волосы у него были растрепаны, на одной ноге не хватало ботинка.

У Моники было лицо довольной кошки, которая дорвалась наконец до сливок. Никогда прежде я не встречала человека, которому так мало нужно для счастья.

Из аэропорта мы поехали в дом Чофи. Мы обнаружили ее тщательно одетой, что довольно странно, поскольку почти всегда она встречала нас в халате и тапочках. Теперь же она была в темном платье и строго причесана. Она выглядела так элегантно, насколько от нее вообще можно было ожидать, и мне кажется, Моника несколько преувеличила, заметив, что бриллианты, которые болтаются у Чофи между сисек, слишком велики, чтобы носить их днем.

Она сидела в кресле эпохи Людовика XV, держа в руках несколько фотографий.

Когда Чофи пригласила нас в гости, я догадывалась, что она хочет чем-то похвастаться, но не знала, чем именно. Я спросила об этом одного из оставшихся с нами фотографов, и тот рассказал, что Мартин Сьенфуэгос, губернатор Табаско, заключил договор чуть ли не со всеми политиками страны о поддержке на выборах кандидатуры Родольфо Кампоса.

Чофи сияла, как начищенная кастрюля, с гордостью показывала пуговицы с изображением ее мужа, их только что доставили с американской фабрики, и прожужжала все уши разговорами о комитетах в поддержку генерала Кампоса, которые уже начинали формироваться по всей стране.