Вознесение черной орхидеи

Физически ощущаю, как затрепетали стеночки вагины, выбросив гейзеры сока ответного желания. Кажется, я люблю его в этот момент, почти люблю и больше не замечаю ничего вокруг, раскрываясь лепестками возбужденной киски, вбирая в себя головку эрегированного члена, не делая никаких резких движений, потому что есть одно лишь беспрекословное право брать меня и трахать – его!..

Где-то очень глубоко, на задворках моей души, придавленная, почти расплющенная прессом новых ошеломительных ощущений и зарождающегося чувства, беснуется Тьма. У нее глаза цвета черного эспрессо, у нее несовместимые с жизнью сквозные ранения, но она, сука, все равно рвется к жизни, рыщет в потемках, наблюдая издалека за плавающими огнями северного сияния, которые не может достать рукой. Она потерялась между мраком и надеждой на свет, ей никогда не вернуться больше в прежний мир, хотя да, она пытается. А я слишком счастлива, чтобы заколотить ржавые гвозди в купол ее саркофага. А может, дело совсем в ином.

Может, все это больше не имеет абсолютно никакого значения!

Глава 21

Она грубая. Шершавая и неудобная. При одном ее виде воображение выписывает штрихи пугающих ассоциаций с кровоточащими ссадинами и пережатыми до онемения конечностями. Единственное, что хоть как-то смягчает отталкивающее впечатление – ее красный цвет, который неожиданно приятен глазу.

Она не обещает немедленной боли, как от ремня или же от стека. Такую Эля запечатлела на той самой фотосессии с подвешенной моделью? Непроизвольно дергаю плечами. К подвесам я точно не готова, выкрикну стоп-слово так громко, что разлетятся все птицы в окрестностях его загородного владения. Откуда такая умиротворенная абсолютная уверенность, что оно мне сегодня не понадобится?

- Ты готова? – приглушенный тембр с греховно-соблазнительными оттенками накрывающей власти запускает уже знакомые спирали живого пламени по сплетениям нервов и эмоций. Они проникают в каждую клетку, не оставив шанса контрлагерям обреченной на провал капитуляции, смягчая свою агрессию выстрелами алой эйфории в распускающиеся крылья. Они будут трепетать даже в объятиях грубой дратвы, умножая ощущения, раскрывая, заполняя кровь безграничным доверием к этому мужчине, который в данный момент держит в своих руках мой перевернутый мир, исцеляя его своими прикосновениями.

И кто сказал, что методы исцеления всегда безболезненны и соответствуют исключительно твоим желаниям? Ты поймешь это позже, может, уже совсем скоро, пока же еще доверие борется с осторожностью и робким страхом нового погружения.

С ним я избегаю произносить какие-либо слова, делаю это, когда требуется немедленный ответ, где не прокатит язык жестов. Сейчас же мне достаточно просто кивнуть. В плену его спасительной тьмы я готова на многое, движимая одним желанием – познать эти грани, вскрыть их, выпустив собственных внутренних демонов на свободу.

Звуки от уверенных шагов по паркету – он никогда не торопится. Колени отзываются мимолетной болью на его приближение, женская сущность все еще протестует, сопротивляется захватчику, хотя уже заведомо готова сдаться и расслабиться. Просто так положено. В движении и сопротивлении, отчасти, жизнь. Двигатель. До тех самых пор, пока ты не пустишь в нее кого-то иного – и тогда вашей объединившейся энергии хватит даже для того, чтобы завоевать мир. Надо так мало: просто принять его власть и остаться той, кем ты всегда хотела быть – маленькой, бессовестной и ранимой птичкой под крылом его защитного поля, лишенная какой-либо ответственности за свои поступки. Выбирала не ты, ты сделала все, что могла. И поэтому за капитуляцию никто не осудит. Тонкие игры разума и психологии не исследованы и не поняты до конца, но именно они раскрыли твои крылья. И совсем скоро они не будут мерцать алыми отблесками. Нет, совсем скоро они будут сиять алым свечением вне зависимости от времени суток.

Его дыхание на моей шее в унисон с прикосновением грубой веревки к талии, до рефлекторного сжатия мышц пресса и легкого напуганного всхлипа. Я бы рада избавиться от подобной реакции, ощущая, как внутренне сжимается он сам, легкий намек на расстройство и сожаление, которое моментально скрывает стальная маска настоящего доминанта. Это и не маска вовсе, я уже успела в этом убедиться. Как эти две сущности уживаются в таком потрясающем человеке, не конфликтуя между собой а, наоборот, дополняя друг друга?

По тактильному ощущению бондажная веревка не такая грубая, как могло показаться визуально. Ее прикосновение скорее ласковое, чуть придавливающее, согревающее, в отличие от цепей. Еще один виток ложится на линию выступающего рельефа нижних ребер, чувствую кожей, как затягивается фигурный узел за моей спиной. Щелчок – предположительно, ножниц - и очередная петля стягивается под грудью, завершая свою миссию быстрым узелком по пику позвонка.