Вознесение черной орхидеи

Еще не сошла легкая дрожь властного, ошеломительного поцелуя с моих припухших губ, еще прыгало сердечко, наслаждаясь пляской подзабытой эйфории, гладило изнутри ощущение уязвимости с привкусом сладости, повинуясь самому первобытному инстинкту – вынужденной покорности лесной амазонки, утратившей силы после очередного ранения, а потому добровольно сдавшейся в руки пещерного охотника, который отнял у нее необходимость рисковать жизнью наедине с неприветливым миром. Ей больше не нужно было разжигать свои костры, ожидая попадания молнии в ближайшее дерево, терять силы во время охоты и приготовления ужина. Ужин за ней и так оставили, но новые обязанности для выживания были настолько комфортными, что новая пещерная обитательница впервые ощутила спектр эмоций под названием «счастье». В этот раз ее не оглушили дубиной и не поволокли по острым камням за волосы, рискуя сорвать скальп. И даже не поставили перед выбором – я или же смерть в лапах саблезубых тигров, которые по факту были ласковыми пятнистыми кошечками с бутафорскими резцами. В новом витке в ее судьбы предполагались компромисс и забота, готовность рискнуть жизнью ради нее же самой и обеспечить достойный рост потомству. А еще – великолепный шанс забыть жестокость питекантропа из соседнего племени, который в свое время нанес ей незаживающую рану за стремление отстоять свободу.

Я любила прокручивать эти кадры в своем воображении. Подогнувшиеся колени, непреодолимое желание улыбнуться и прижаться к Александру в теплом благодарном объятии. Его шепот «какая мужественная девочка», янтарные искры нежности и желания в изумрудной поволоке взгляда, обострение всех ментальных рецепторов, которые безошибочно ловили волны, не несущие никакой угрозы. Купол защитного поля, сотканного из умиротворяющего спокойствия, моего легкого приятного смущения от произошедшего, и все-таки прорвавшейся улыбки очаровательного ребенка – я не могла ее сдержать. Даже не следила за бликами за стеклом покачивающейся смотровой кабины – может, потому, что ее раскачало аритмичное биение двух сердец? Я не понимала даже, что мы пошли на снижение, время в очередной раз замедлило свой хаотичный бег. Но у Александра привычка держать руку на пульсе даже самых нестабильных материй на высоте. Пол уходит из-под ног, и внутренности ласкает теплым бризом, когда высшая сила крепко прижимает меня к его груди. Я даже не успеваю понять, что произошло, пока холодная вечерняя сырость набирающей обороты осени не схватывает неприятной дрожью пальцы, вцепившиеся в лацканы его пиджака. Он не торопится опускать меня на землю, словно хочет защитить от порывов ветра и любого холода, который может причинить мне вред. А я боюсь дышать, чтобы не спугнуть эмоцию, которую давно считала похороненной. Ловлю в душе лучи весеннего солнышка (они закручиваются спиралью по замкнутым линиям нервной системы), и не могу погасить эту улыбку.

Еще далеко до того, чтобы я предположила себе дальнейшее развитие событий. Скорее всего, оно напугает меня посильнее визита инопланетян. И мои ощущения в кольце его сильных рук с напрягшими узлами сильных мышц имеют мало общего с сексуальным возбуждением - это ощущение тепла и практически счастья… Такая вот ничтожно короткая промо-акция, тизер, трейлер, но достаточно, чтобы показать открывшуюся перспективу, пока еще только одну ее сторону - ту, которая на самом деле сейчас необходима даже в микроскопической дозе. У меня нет сомнений в том, что все остальное не менее прекрасно и чувственно. Я еще остерегаюсь воспроизводить подобное даже в мыслях. Притом если бы даже попыталась, сфера сексуальных отношений никак не выстраивается в логический ряд. Может, потому, что я сейчас в перманентном состоянии ребенка, а не роковой соблазнительницы?

Вечером я попыталась позволить своим предположениям и фантазиям совершить осторожный диверсионный шпионаж в долину запароленного пока будущего. Удалось с трудом, и, устав штурмовать блок собственного сознания, я уснула. Мой фантом, который не собирался убирать руку с пульса естества осмелившейся поверить в чудо Беспаловой, нанес свой удар во сне.

Вряд ли это под силу расшифровать даже Ирине, подумала я утром, шарахаясь от собственной тени и завесив огромное зеркало в ванной. Записывать ассоциации? Ассоциация была одна. КОШМАР.

Во сне я видела просторный зал с ковровой дорожкой по центру… пальцы ощущали шелковистую мягкость перчаток, почему-то белых, но в то же время я смотрела на происходящее со стороны, и все равно видела какие-то отдельные элементы. Фрагмент белой… фаты? Отблеск кристаллов на оборках подола? Того, кто рядом, тоже невозможно разглядеть… взгляд цепляется в необъяснимой тревоге за идеальные стрелки на черных брюках и глянец стильных кожаных туфель… Секундным 25тым кадром – режущая глаз белизна сорочки с черным галстуком-бабочкой. Лица я не вижу.

Что-то заставляет в панике отшатнуться в сторону. Горло затягивает ледяной коркой ужасающего предчувствия. Почему я снова уклоняюсь от...