Возможно, на этот раз

– Вам следует поговорить об этом с ним.

– Сейчас я разговариваю с вами. Кто-то же должен преподать вам урок профессионализма.

Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули, и из-за этого начали отчаянно слезиться глаза. Я ненавидела себя за то, что в порыве злости всегда выглядела так, будто вот-вот заплачу.

– Я веду себя очень профессионально.

– Прямо как ваша матушка?

Челюсть у меня отвисла. Я поспешила захлопнуть рот.

– Эти мероприятия не для светской болтовни, – продолжил Джетт. – Вам это понятно?

Я боялась, что если начну говорить, то глаза, воспаленные от злости, наполнятся настоящими слезами.

– Более чем.

Джетт развернулся и удалился. Лэнс, тащивший два стула под мышками, пробормотал, проходя мимо меня:

– Да он просто лучик солнца, не так ли?

– Я бы сказала, что он – дымящаяся куча кое-чего другого, но лучше не буду начинать.

Лэнс рассмеялся и пошел дальше. А я, уже не в первый раз, задумалась о том, что мне нужно подыскать себе другую работу. Которая будет приносить нечто большее, чем просто стабильный заработок.

Глава 12

Я стискивала зубы так яростно, что, добравшись до фургона, поняла, что у меня болит челюсть. Распахнув двери, я увидела внутри не только Эндрю, но и Мику. Он указывал на ее предплечье, видимо, в поисках какой-то кости.

– Серьезно, Мика? Ты купилась на его анатомический подкат? – мрачно спросила я.

– Это не был подкат, – ответил Эндрю. Мика смерила меня взглядом, отчетливо говорившим, что она ни на что не купилась.

– Неважно. Пять минут прошло, – сказала я Эндрю. – Выметайся.

Мика склонила голову набок и уставилась на меня с беспокойством.

– Что случилось? У тебя такой вид, как будто ты вот-вот кого-нибудь прикончишь.

– Я его прикончу, если он сейчас же отсюда не уберется, – рыкнула я, кивая в сторону парня.

Мика поднялась на колени, взяла меня за руку и затащила меня внутрь фургона. Затем она захлопнула дверь и потребовала:

– Выкладывай.

Сквозь переднее стекло внутрь фургона слабо пробивались лучи солнца. Тьма не была кромешной, но была достаточной, чтобы в сумраке я могла спрятать глаза. Но это не значило, что я хотела выговориться. Я хотела домой. А лучше – в какой-нибудь большой город, где я могла бы часами сидеть в центре на скамейке, прислушиваясь к шуму жизни вокруг меня, и никто бы понятия не имел о том, кто я такая.

– Не уходи в себя, – попросила Мика, вытаскивая меня из мыслей. – Что произошло?

– Ничего не произошло. Ой, – я перевела взгляд на Эндрю, – разве что твой папочка – огромный говнюк, но тут-то ничего нового.

– Я прошу прощения? – опешил Эндрю.

До Мики, кажется, дошло, что сейчас, в присутствии Эндрю, было не лучшее время делиться впечатлениями о его отце. Она попыталась дать задний ход.

– Поговорим об этом позже.

– Что такого сделал мой отец? – спросил Эндрю. – Не так на тебя посмотрел? Или нет, погоди, он оскорбил твои букеты?

Я заскрипела зубами.

– Он оскорбил мой профессионализм. И мою мать.

– Потому что она лезла к нему сегодня? С ним это бывает частенько, так что терпеть такое он не намерен.

– Убирайся из моего фургона, – холодно бросила я.

– С удовольствием. – Эндрю захлопнул компьютер, встал на ноги – и тут же треснулся головой об потолок. Он шумно втянул воздух сквозь зубы. Наверное, нехорошо было думать, что это карма, но я не удержалась.

– Погоди, – сказала Мика, хватая Эндрю за руку. – Не уходи вот так. Между вами двумя произошло недоразумение, и нужно с этим разобраться.

– Никаких недоразумений, – сказала я, – все предельно ясно.

– Мне тоже, – согласился Эндрю.

– Сядь, – произнесла Мика.

Эндрю, скрючившись под низким потолком, все еще потирал рукой макушку. Потом он сел. Я вздохнула.

Мика смерила его взглядом.

– Итак, твой отец периодически ведет себя, как говнюк, – сказала она ему и повернулась ко мне. – А твоя мама периодически флиртует с мужчинами, которые, как ей кажется, могут защитить ее. С этим-то мы все согласны?

Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, подавляя злость, потом неохотно кивнула. Эндрю раздраженно фыркнул.

– Вот так. Видите, вам уже легче – а всего-то нужно было найти общий язык.

Мы с Эндрю начали говорить одновременно, перебивая друг друга: я пыталась донести до Мики мысль о том, что ни о каком общем языке и речи быть не может, а он выдумывал бесполезные отговорки: мол, его отцу приходится нелегко и все такое прочее.

– Хватит! – заорала Мика, вскинув руки. Вид у нее был сокрушенный. – Бесит, что вы не можете поладить.

Ей удалось заставить меня почувствовать себя виноватой. Я заметила, что и Эндрю выглядел немного пристыженным. Непривычно для него.

– Это то, о чем я думаю? – спросила вдруг Мика, указывая на желтый сложенный листочек бумаги, лежавший на полу рядом с Эндрю. Она схватила его и развернула.

– Это полнейший справочник информации о Софи, – пояснил Эндрю, – составленный ее матерью.

– И зачем он тебе? – спросила я.

– Подумал, ты захочешь его забрать.

– Чтобы наконец-то разобраться в себе?

Мика начала хохотать, и я поняла, что она читает мамины ответы.

– «Walk the Moon»? Боится грома?

– Знаю, – протянула я.