Возьми меня в долг

Опять это чувство возбуждения, как в первый раз. Когда я не выдержала и застонала в голос, а он ненасытно вбивался в меня. Как и сейчас.

Рихтер не жалеет меня. Даже когда я не могу погасить стоны ладонью, которые так и рвутся наружу.

Но…

Если нас застукают, мне не будет житья в этом доме. А мне ведь здесь быть ещё долго! К моему сожалению…

— Тяжело… — выдыхает Рихтер, делая очередной удар внутрь. Господи, он словно убивает! С каждым движением, — …сдерживаться?

Я хочу выкрикнуть, что да. И ещё раз грёбанное да!

Но вместо этого усиленно верчу головой из стороны в сторону. Опять поскуливаю в ладошки и выгибаюсь ему навстречу.

Я не вижу, что делает Рихтер. Но я чувствую его всем телом. Он слегка замедляется, наклоняется ко мне. Останавливается на несколько секунд, пока обжигает мои руки губами. Оставляет на них лёгкий поцелуй.

— Ты милая, когда сопротивляешься своему телу.

И я бы восприняла это как комплимент, но… не успеваю.

Судя по звуку и тому, что меня обдаёт холодком, он выпрямляется. Выходит из меня, и я слегка расслабляюсь. Обмякаю на секунду на дереве.

Хотя тело горит. До предела. И, если у меня не осталось бы хоть капли гордости, я бы отстранила руки ото рта и крикнула «ещё», но… Нет!

— Открой глаза, — я не знаю, почему слушаюсь, но делаю это. Смотрю на его слегка вспотевшее лицо. На лоб, на который упало несколько прядей тёмных волос. — И всегда смотри в мои, когда кончаешь. Поняла?

И опять он выворачивает меня наизнанку. Входит резким и грубым толчком. А внизу живота конец. Пик. Яростно разгорающийся, скручивающийся в один комочек. Маленький. Который вот-вот взорвётся.

— Поняла?!

Энергично киваю. Только бы он продолжил. Перестал томить. Погасил ту боль и жажду наслаждения, которая убивает меня с каждой секундой всё больше и больше.

Из-за которой чуть не хнычу.

— Умница… — хвалит, но я уже не слышу. Уши как будто закладывает звон. — Ты заслужила награду.

И сейчас я её получаю. Выгибаюсь, поворачиваясь туловищем в стену, совершенно не обращая внимания, что могу удариться об неё. Сильнее сжимаю его таз ногами. Собственные пальцы вжимаются в щёки.

А я тем временем…

Рассыпаюсь. Как льдина, на мелкие кусочки от удара обо что-то твёрдое.

Но я… Умираю от волны, что обрушивается на всё тело. Концентрируется между ног. Из-за чего хочется сейчас свернуться калачиком и пережить этот момент.

Но вместо этого…

Меня трясёт. Скручивает, пока таз предательски дрожит.

И даже довольный смешок не заставляет меня покраснеть. Всё, что меня сейчас волнует — как бы не закричать. Во весь голос. Не содрать гордо. Чтобы не спалиться перед другими.

Я пытаюсь сдержаться, но громкое мычание всё равно отзывается в ладонях. Настолько, что мне кажется, нас услышит любой.

Стенки лона сокращаются, обхватывают, словно тугими колечками, член, что замирает во мне, пока я испытываю второй в жизни оргазм.

И снова вместе с ним. Такой же безумный, неудержимый, хоронящий с головой.

Я опять предаю себя. Собственный разум. Всё потому, что тело не держит, кайфует от этого мужчины. От его ласк, движений и таких же горячих, как и сами его действия, слов.

Пальцы расслабляются, сползают вниз, пока я глотаю воздух. Не могу без него. Я как будто утопаю. И без сил не могу выбраться наверх.

Но прихожу в себя, когда Рихтер делает окончательные точки. Последние аккорды.

Выходит из меня. Издаёт тихий выдох и рычание.

Отводит мою правую ногу в сторону. Сжимает её пальцами.

И горячая жидкость приземляется мне между ног. Обжигает узорами гладкий лобок, губы, что горят сейчас, не сумев остыть после соприкосновений с его кожей.

Я подарю ему на день рождения пачку презервативов… Если он увлечётся и в следующий раз вовремя не вытащит… Мне не хочется губить свой организм таблетками, но придётся.

Господи, что мне сейчас делать со своим внешним видом? Он отвратительный! Благо мой рабочий день подходит к концу, и я…

— Вставай, — шлепок по бедру немного отрезвляет.

Рихтер отходит от меня, а я тут же вскакиваю с места. Выпрямляюсь, с трудом спрыгиваю с комода и прикрываюсь, как могу. Между ног липко, неприятно, и я морщусь, но мне сейчас не до этого.

Прикрываю грудь тканью, и шиплю сквозь зубы, перед тем как развернуться и стремглав на ослабших ногах выбежать из комнаты:

— Да чтоб ты провалился…

* * *

Стираю слёзы, вставляю иголку в пуговку и пытаюсь унять дрожь во всём теле. Не попадаю. Стараюсь вставить иглу в маленькую дырочку ещё раз. А оно всё не выходит.

Перед глазами мутно, пальцы дрожат, но мне надо зашить эту гребаную униформу!

И когда у меня опять ничего не выходит, и игла входит в палец, с психами выкидываю всё из рук.

Да пошло всё к чёртовой матери!

Вытираю ладонями щёки и чуть ли не вою в голос. Как же я его ненавижу! Пусть он свалится куда-нибудь в канаву, и чтобы член больше никогда не встал! Ублюдок!

Поджимаю под себя коленки и зарываюсь в них лицом. Обхватываю себя руками и неосознанно сжимаюсь калачиком на полу.

Я понимаю, что ничего ужасного не произошло.