Возлюбленная виконта

Арабелла уже была в ванне, когда Эллиотт, весь мокрый, вошел в ее спальню. Гвен хотела выдворить его, но он просто обошел ее и скрылся за ширмой.

— Ох! Ах, Эллиотт. С Маргаритой все в порядке, она согрелась, с ней ничего не случилось. Ее укутали одеялами.

Он встал на колени перед ванной и достал большую губку, которую она безуспешно пыталась спрятать за спиной. Гвен вымыла ей волосы, обернула ее голову полотенцами. Белла порозовела от теплой воды.

— Мы хотим, чтобы вы высохли и легли в постель. Только взгляните на эти пальцы прачки. — Он поднял ее сморщенную от воды руку и вдруг лишился сил от неожиданности, потеряв над собой власть. — Арабелла… — произнес он прерывающимся голосом.

— Я знаю. Сейчас уже все в порядке. — Белла успокаивала его, потянулась к нему, хотя он был грязным и промокшим. — Ничего страшного.

Эллиотт почувствовал горячие слезы на щеках и надеялся, что это вода, капающая с волос. Белла держала его и качала как могла, точно не ей, а ему нужна была помощь.

«Арабелла, я люблю тебя. Моя дорогая девочка, я люблю тебя». Эти слова прозвучали в его ушах так громко, что на мгновение показалось, будто он произнес их вслух. Эллиотт резко отвернулся, схватил полотенце, вытер лицо и услышал, что она ахнула. Он произнес эти слова вслух.

— Эллиотт? Вы любите меня? — Эллиотт обернулся и увидел ее широко раскрытые глаза, взгляд которых точно проникал в его душу. — Я люблю вас, — произнесла она дрожащим голосом. — Эллиотт, мне почти не верится, что вы тоже любите меня.

Он наклонился и коснулся ее губ. Закружилась голова. «Она любит меня? Арабелла любит меня».

— Я только что узнала об этом. Я могла потерять вас, так ничего не узнав. Я не разобрался в своих чувствах. Арабелла, как я мог быть таким слепым?

— Знаете, я тоже оказалась слепой, — тихо ответила она и коснулась его лица. — Оказавшись в семейной часовне, я поняла, что испытываю к вам совсем иные чувства, нежели к Рейфу. Эти чувства оказались такими сильными. Должно быть, это любовь. — Белла покраснела. — А в постели?

— Мне не приходило в голову, что такая женщина, как вы, каждую ночь может отдаваться столь страстно, только если влюблена в мужчину. — Эллиотт чувствовал себя так, будто захмелел, но в то же время полностью сохранил трезвую голову. Удивительное и пугающее чувство. — Я просто думал, что мне повезло, поскольку я смог сделать вас счастливой хотя бы в постели.

— Ах. Эллиотт. — Белла тихо рассмеялась. — Вы догадались, что мы предавались усладам, не ведая, что любим друг друга?

Эллиотт задумчиво смотрел на нее, его глаза говорили о страстном невысказанном желании. Внутри Белла почувствовала жар и томление.

— Какая возбуждающая мысль, любовь моя. Нам придется основательно обсудить ее и, вероятно, уделить ей серьезное внимание, убедиться, дали ли мы должный выход своим чувствам.

— Эллиотт, прямо сейчас. Прошу вас.

— Вам следует отдохнуть. — Однако его жгучий взгляд сверлил ее.

— Помогите мне выйти из ванны. Я схожу взглянуть на Маргариту, а затем, если с ней все в порядке, мы отдохнем вместе.

Эллиотт позволил Гвен войти и вытереть Беллу, надеть на нее ночную рубашку и халат, а сам ушел помыться и переодеться. Он застал ее у колыбели, коснулся рукой. Она гладила девочку по щеке.

— Оба любимых мной существа целы и невредимы.

Она поцеловала нежную щечку и выпрямилась. Эллиотт взял Беллу за руку и повел в свою спальню. Закрыл дверь и прислонился к ней.

— Эллиотт, вы уверены, что не слишком устали?

— Арабелла, не заниматься любовью с вами я могу лишь потеряв сознание. — Глаза Эллиотта потемнели от страстного желания и еще чего-то, от чего хотелось смеяться.

Белла долго смеялась от счастья.

— Я люблю вас так сильно, что не хочу, чтобы вы потеряли сознание. Иначе как же я вам сообщу об этом, — сказала она, привлекая его к себе. Он тут же нетерпеливо занялся ее лентами и завязками.

— Мне нравится избавлять вас от всей этой мишуры, — признался Эллиотт, бросая неглиже в угол, и нежно погладил ее груди. Отвердевшие соски тут же уперлись ему в ладони. — Снимать ночные рубашки все равно что развязывать замысловатый пакет.

— Пакет? — спросила Белла притворно негодующим голосом. — Хорошо, милорд, тогда позвольте мне развязать вас.

— Арабелла. — Эллиотт простонал, пока она с трудом справлялась с его пуговицами и подолом рубашки. — Нельзя ли быстрее?

Белле удалось разделаться с бриджами. Она почувствовала, как сжались мышцы его упругого живота, когда ее рука оказалась на нем. Стержень уперся ей в руку, горячий, твердый и готовый к бою. Оба стояли, обнявшись, не шевелясь. Рука Эллиотта обхватила ее грудь, ее рука его мужское достоинство, сжала еще крепче.

— Нет, Арабелла, подождите.

— Ваши сапоги, — вымолвила она, когда он подхватил ее и опустил на кровать.

— Будь прокляты эти сапоги.

— Одеяла! О! О, Эллиотт. Моя любовь. Вот так. — Она тут же забыла о сапогах, одеялах и всем прочем, когда он, охваченный страстью, уверенно вошел в нее. Она забыла обо всем, что было прежде. Принадлежала ему, а он принадлежал ей. Теперь она смутно догадалась, что все пойдет не так, как прежде.