Возлюби дальнего

Поэтому весь этот карантин яйца выеденного не стоит. Даже скорлупки от этого яйца. ЕУ и ТО. Ежедневный уход и техническое обслуживание — вот заклятья технологической цивилизации против неожиданностей. А потому Алик даже на борту вертолета продолжал тщательную проверку танка. Проверка двигателя. Проверка защиты. Тестирование логических цепей. Защита от дурака. Защита от умника. Поражение учебной цели. Тушение пожара. Преодоление лесистой местности. Преодоление болотистой местности. И пусть Вадим не воображает, что мы застрянем в первой же луже, которую он гордо именует непроходимым болотом. Для “Мальчика” нет непроходимых болот. И непроходимых лесов. Он либо их преодолевает, либо их уничтожает. И пусть доктор Мбога простит нас. Сам-то он везде со своим карабином ходит.

Чмокнула перепонка люка, и на соседнее место втиснулся Вадим. Понятно. Следопыт. Егерь. Только вот что он там будет отслеживать? Вы покажите азимут, а танк пройдет и сквозь скалы.

Во втором ряду заворочались, словно тахорги, Поль и Леонид Андреевич, разбиравшиеся со сложной системой ремней и креплений до тех пор, пока Алик не приказал им сидеть смирно и ждать — ложементы сами приспособятся под их бренные тела и заботливо укутают всем, чем полагается, дабы не растрясти душу перед, во время и после затяжного прыжка в лес. С Мбогой проблем не было — он как-то незаметно возник на своем месте и терпеливо дождался, пока озадаченное кресло приспособится к его габаритам.

— Готовы? — спросил Шестопал.

Алик неторопливо осмотрелся, пересчитал пассажиров, суеверно потер клавиши и рычаги.

— Готовы!

— Сброс! — прокричал Шестопал, и пол под ногами десантников действительно исчез.

Казалось, что по жуткой случайности все внутренности организма так же прицеплены стропами к грузовому отсеку, как и танк, но эти стропы не порвались, не отстрелились, и в результате такой оплошности внутренности стало выдирать, вытаскивать, выворачивать из тела, с кровью, ошметками, обрывками, и виделось, что через несколько мгновений они повиснут прямо перед глазами спутанным комком, оставив внутри лишь блаженное ощущение конца этого ужаса и пустоты. Но мгновения летели, а ничего страшного не происходило — пока свободное падение не сменилось падением с препятствиями и на днище танка со всего размаха не обрушили громадную чугунную кувалду. Потом стадо бешеных тахоргов пробежалось по стенкам и люкам, заскрипели и завыли все ракопауки в мире, и, наконец, наступили мир и спокойствие.

Было темно и тихо.

— Уволю, — пробормотал сквозь зубы Поль, все еще не веря в произошедшее, — уволю и первым же рейсом…

— Я не виноват, — обреченно ответил Алик, голосом выдавая себя целиком и полностью — да, виноват, не предусмотрел, не учел, не подготовил.

— Все живы? — безнадежно спросил Поль.

— Я, кажется, да, — ответил Леонид Андреевич. Еще один герой в лесах Пандоры, подумал он, но ничего добавлять не стал. Алику и так досталось.

— Я, кажется, нет, — проворчал Мбога.

— Мои поздравления водителю, — отозвался Вадим.

— Андрей, как меня слышишь? — позвал Шестопала Поль. Продолжать экзекуцию Кутнова смысла не было. Он им был еще нужен живым и, желательно, бодрым. Хотя, может быть, на их счастье, танк все же застрянет в ближайшем болоте?

— Слышу вас хорошо, — озабоченно отозвался Шестопал. — Вижу вас хорошо.

— Как это — видишь? — опешил Поль.

— Страшно вы приземлились! Лес вокруг танка на полкилометра полег, — объяснил Шестопал.

— Какая удача, — сказал ядовито Мбога. — Завоевание Пандоры началось.

Алик был расстроен. Он тестировал все системы танка и чувствовал, как его уши наливаются нестерпимым жаром. Как мальчишка… Как неопытный малек… Теперь ему не только танк, ему велосипед надо запретить водить. Но ведь он все проверил, запустил программу, включил амортизирующее поле. Вот, пожалуйста, скрин предстартового алгоритма — включение поля после… что?! Десять минут?! Как же так? Алик проверил еще раз, но ошибки действительно не было — он собирался падать долго и обстоятельно, лишь на одиннадцатой минуте начав затормаживать разогнавшийся утюг. Хотелось заплакать и, размазывая слезы по щекам, доказывать взбешенному Полю, разочарованному Горбовскому, желчному Мбоге и меланхоличному Сартакову, что он, Алик Кутнов, инженер-водитель первого класса, сделал все, как надо, проверил не один раз, что он ясно помнит, как вводил в программу секундную (секундную!) задержку, и ни о каких минутах речи и идти не могло, да защита от дурака такую задержку и не пропустила бы — теоретически. Практически же — проглотила без возражений…