Воздушный корабль

Аполлона, кроткой Селены, съ лакеемъ Фриколеномъ. По какому праву обвиняютъ въ трусости планету, которая, съ тѣхъ поръ какъ міръ стоитъ, всегда смотрѣла землѣ прямо въ лицо и никогда не поворачивала къ ней тыла?

Въ эту ночь — а было ужъ за полночь — оклеветанная красавица, блѣдная и юная, начинала исчезать на западѣ за высокими деревьями парка. Серебристые лучи ея лишь кое-гдѣ сквозили изъ-за густой листвы, разбрасывая по землѣ рѣдкіе обрывки матоваго свѣта. Вслѣдствіе этого нижнія части деревьевъ казались свѣтлѣе верхнихъ.

Такое обстоятельство дало Фриколену возможность вглядѣться попристальнѣе и попытливѣе.

— Брр! — произнесъ онъ. — Негодяи этакіе, они еще тутъ. Ну, право же, они подходятъ все ближе и ближе.

Онъ не могъ больше удержаться и сказалъ пронзительнымъ шопотомъ, подходя къ своему барину:

— Мистеръ дядя! Мистеръ дядя!

Такъ называлъ онъ всегда президента Вельдонскаго института по личному приказанію самого дяди Прюдана.

Какъ разъ въ эту минуту пререканіе между двумя соперниками достигло высшаго градуса. Такъ какъ они въ это самое время усиленно посылали другъ друга къ чорту, то влетѣло и Фриколену. Ему тоже предложили принять участіе въ этой прогулкѣ.

Забрасывая противника гнѣвными словами и отъ него получая въ отвѣтъ таковыя же, дядя Прюданъ все дальше и дальше углублялся въ пустынные луга Фермонтскаго парка, все больше и больше удаляясь отъ Скуйлькиль-ривера и моста, по которому вела дорога въ городъ. Фриколенъ поневолѣ не отставалъ, весь дрожа, какъ осиновый листъ.

Всѣ трое очутились въ самой серединѣ густой купы деревьевъ, вершины которыхъ обливались послѣднимъ свѣтомъ заходящей луны.

За этой купой разстилалась широкая поляна овальной формы, чрезвычайно удобная для гимнастическихъ игръ и для скачекъ. На всемъ пространствѣ обширнаго овала не было ни одной малѣйшей неровности, ни одного бугорка, ни одной кочки; на протяженіи нѣсколькихъ верстъ не росло ни одного дерева, которое бы мѣшало кругозору.

Однако, если бы дядя Прюданъ и Филь Эвансъ не были такъ заняты своимъ препирательствомъ, если бъ они взглянули чуточку повнимательнѣе, то они замѣтили бы, что поляна измѣнила свой обычный видъ.

Въ полутьмѣ можно было видѣть какой-то предметъ, очень похожій на вѣтряную мельницу съ неподвижными крыльями.

Но ни президентъ, ни секретарь Вельдонскаго клуба не замѣтили этой странной перемѣны въ пейзажѣ Фермонтскаго парка. Фриколенъ тоже не замѣтилъ. Онъ былъ занятъ исключительно одними таинственными бродягами. Ему казалось, что они приближаются и стараются окружить путниковъ, словно приготовляясь къ рѣшительному удару. Отъ страха у него сдѣлались спазмы въ груди, руки и ноги похолодѣли и не двигались, по спинѣ бѣгали мурашки. Онъ былъ въ полномъ смыслѣ этого слова объять ужасомъ.

Хотя онъ уже и ногъ подъ собой не слышалъ, однако, все-таки собрался съ силами и крикнулъ въ послѣдній разъ отчаяннымъ голосомъ:

— Мистеръ дядя!.. Мистеръ дядя!

— Да ну, чего тебѣ? Что ты присталъ? — съ сердцемъ огрызнулся на бѣднаго лакея дядя Прюданъ.

Быть можетъ, и онъ и Филь Эвансъ не прочь были сорвать свою злобу на подвернувшемся слугѣ, но у нихъ не нашлось на это времени. Точно также и лакей не успѣлъ отвѣтить на сердитый вопросъ барина.

Случилось нѣчто необыкновенное.

Въ лѣсу раздался пронзительный свистъ. Вслѣдъ затѣмъ на серединѣ поляны зажглось что-то вродѣ электрической звѣзды.

Быстрѣе, чѣмъ можно сказать словами, изъ-за деревьевъ выбѣжали шесть человѣкъ и кинулись двое на дядю Прюдана, двое на Филя Эванса и двое на Фриколена. Въ послѣднемъ случаѣ двухъ было слишкомъ много, потому что негръ не въ силахъ былъ защищаться: страхъ заковалъ его въ цѣпи.

Несмотря на крайнюю неожиданность нападенія, президентъ и секретарь Вельдонскаго института хотѣли оказать сопротивленіе. Но у нихъ не было для этого ни времени, ни силъ. Въ нѣсколько секундъ ихъ скрутили по рукамъ и по ногамъ, завязали имъ ротъ и глаза и быстро понесли ихъ черезъ поляну. Разумѣется, они первымъ дѣломъ подумали на обыкновенныхъ грабителей, спеціально занимающихся очищеніемъ кармановъ у запоздалыхъ путниковъ. Но это было не совсѣмъ такъ. Ихъ никто не обыскивалъ, хотя у дяди Прюдана по обыкновенію лежало въ карманѣ нѣсколько тысячъ долларовъ ассигнаціями.

Во все это время нападающіе не перемолвились между собою ни словомъ. Спустя минуту, дядя Прюданъ, Филь Эвансъ и Фриколенъ почувствовали, что ихъ куда-то тихо кладутъ, но не на траву, а на какой-то помостъ, который подъ ними заскрипѣлъ. Ихъ положили рядомъ, затѣмъ захлопнулась дверь и щелкнула задвижка. Всѣ трое поняли, что они въ плѣну.

Затѣмъ послышался протяжный звукъ вродѣ не то хрипѣнья, не то шуршанья, — какъ бы «фрррр» съ безконечнымъ протяженіемъ р—и, кромѣ этого страннаго звука, ничто больше не нарушало глубокой ночной тишины…

На другой день вся Филадельфія была въ страшномъ волненіи.

Съ ранняго утра весь городъ уже зналъ о событіи, случившемся наканунѣ во время засѣданія Вельдонскаго института, — о томъ, что въ засѣданіе явился какой-то инженеръ Робюръ-завоеватель, тяжко оскорбилъ баллонистовъ и непонятнымъ образомъ исчезъ.