Воздушный корабль

— Съ вашими аэростатами вы ничего не сд?лаете, ничего не достигнете, ни на что не р?шитесь. Самый храбрый изъ вашихъ аэронавтовъ, Джонъ Вайзъ, хотя и пролет?лъ надъ материкомъ около 1,200 миль, однако, вынужденъ былъ отказаться отъ перелета черезъ Атлантическій океанъ. И съ т?хъ поръ вы не подвинулись на своемъ пути ни на шагъ, ни на одну іогу.

— Сэръ, — сказалъ тогда президентъ, тщетно стараясь сохранить спокойствіе, — вы забываете слова нашего безсмертнаго Франклина, сказанныя имъ при возникновеніи перваго монгольфьера. Онъ сказалъ: «Это еще ребенокъ, но онъ выростетъ и будетъ большимъ». И ребенокъ д?йствительно выросъ.

— Н?тъ, президентъ, н?тъ, онъ не выросъ и никогда не выростетъ. Онъ только растолст?лъ, а это не все равно.

Это было прямымъ нападеніемъ на проекты Вельдонскаго института, только-что ассигновавшаго громадную сумму на постройку аэростата-монстра. Въ зал? съ разныхъ сторонъ послышались угрожающіе возгласы:

— Долой пришлеца! Вонъ его, нахала!

— Сбросить его съ трибуны!..

— Показать ему, насколько онъ тяжел?е воздуха!

И многое другое въ этомъ род?.

Но до д?ла все-таки не доходило. Война ограничивалась пока одними словами. Робюръ безстрастно выждалъ удобной минуты и вскричалъ:

— Прогрессъ принадлежитъ не аэростатамъ, господа баллонисты, а летающимъ машинамъ. Да-съ. Птица летаетъ, а в?дь она не воздушный шаръ, она — механизмъ!..

— Да, летаетъ! — вскричалъ, весь кипя отъ негодованія, мистеръ Батъ Г. Файнъ, — но это ровно ничего не доказываетъ. Она летаетъ вопреки вс?мъ правиламъ механики.

— Какъ бы не такъ! — пожалъ плечами Робюръ, и продолжалъ съ неослаб?вающею энергіей — съ т?хъ поръ, какъ начали изучать полетъ большихъ и малыхъ аппаратовъ, выяснилось и установилось одно неизм?нное правило: подражай природ?, ибо она никогда не введетъ въ заблужденіе. Разница между альбатросомъ, который д?лаетъ не бол?е десяти взмаховъ крыльями въ минуту, и между пеликаномъ, д?лающимъ семьдесятъ взмаховъ…

— А не семьдесятъ-одинъ? — произнесъ чей-то насм?шливый голосъ.

— Пчелою, которая д?лаетъ сто-девяносто-два взмаха въ секунду…

— Н?тъ, немножко больше: сто-девяносто-три! — кто-то еще крикнулъ насм?хъ.

— Обыкновенною мухой, д?лающей триста-тридцать…

— Триста-тридцать съ половиною, — продолжали изд?ваться баллонисты.

— И комаромъ, д?лающимъ н?сколько милліоновъ…

— Что вы! Милліардовъ!..

Но Робюръ не обращалъ вниманія на то, что его перебиваютъ, и продолжалъ высчитывать:

— Между этими цифрами разница громадная…

— Но бываетъ и больше! — возразилъ еще одинъ голосъ.

— Но изъ этой разницы можно сд?лать практическій выводъ… Съ т?хъ поръ, какъ г. де-Люси доказалъ, что нас?комое, в?сящее два грамма, можетъ поднять грузъ в?сомъ 400 граммовъ, то-есть грузъ въ дв?сти разъ большій, ч?мъ в?ситъ оно само, — съ этихъ поръ вопросъ о воздухоплаваніи можно считать р?шеннымъ. Этотъ же ученый доказалъ, что поверхность крыла уменьшается по м?р? увеличенія разм?ровъ и в?са летающаго животнаго. Посл? того было изобр?тено и построено бол?е шестидесяти аппаратовъ…

— Изъ которыхъ ни одинъ не могъ летать! — вскричалъ секретарь Филь Эвансъ.

— Могли, и летали, и будутъ летать, — хладнокровно и уб?жденно возразилъ Робюръ. — Называйте ихъ стреофорами, геликоптерами, ортоптерами, называйте ихъ avis'ами или navis'ами, — это р?шительно все равно. Важно то, что въ конц?-концовъ несомн?нно получится аппаратъ, который сд?лаетъ челов?ка властителемъ пространства.

— Ахъ, да, это вы про винтъ! — не унимался Филь Эвансъ. — Но в?дь позвольте: у птицъ, сколько мн? изв?стно, не бываетъ винта.

— Бываетъ, гражданинъ, — отв?чалъ Робюръ — г. Нено недавно доказывалъ, что птица при летаніи сама превращается въ винтъ. Ея полетъ винтовой. Сл?довательно, двигатель будущаго — винтъ.

— О, Господи! Спаси насъ отъ войны, глада, мора и… винта, — комически продекламировалъ нарасп?въ кто-то изъ баллонистовъ.

— Да, да! — громовымъ хоромъ рявкнули остальные члены института и закатились см?хомъ.

Долго стоялъ стонъ въ обширной зал?. Воспользовавшись кратковременнымъ перерывомъ гвалта, дядя Прюданъ счелъ долгомъ замолвить слово отъ себя.

— Господинъ воздухоплаватель, — отнесся онъ къ инженеру, — вы вотъ такъ хорошо все это намъ расписываете. На словахъ всегда хорошо выходитъ. А позвольте васъ спросить: летали ли вы когда-нибудь сами?

— Очень усп?шно.

— И воздухъ себ? покорили?

— Весьма возможно и это, сэръ.

— Въ такомъ случа? поздравляю васъ!

— Да здравствуетъ Робюръ-завоеватель!.. Ура!.. — крикнулъ одинъ ироническій голосъ.

— Ну, что жъ. Очень хорошо. Завоеватель, такъ завоеватель. Я принимаю это прозвище и буду его носить. Я, мн? кажется, им?ю на него право.

— Позволяемъ себ? сильно сомн?ваться въ этомъ! — вскричалъ Джемсъ Кипъ.

Робюръ нахмурилъ брови.

— Господа, — сказалъ онъ, — когда я веду серьезную бес?ду о чемъ-нибудь серьезномъ, то не терплю неприличныхъ выходокъ. Желалъ бы знать имя того господина, который сейчасъ меня перебилъ.

— Меня зовутъ Джемсъ Кипъ. Я вегетаріанецъ¹).