Воздушные рабочие войны. Часть 2

Это был третий вылет. Два на Чонгар и один Перекоп. Семь часов в воздухе в общей сложности. Еще один на Перекоп и на сегодня все… Лучше бы конечно на Чонгар. Ближе. А вот на Перекоп почти на пределе по дальности. От того и на нервах летишь. А усталость уже дает о себе знать. Веки тяжелые, глаза слипаются, нательная рубаха от пота противно липнет к телу, спина ноет от долгого сидения. Ничего, пока раненых заберут, салон отмоют, заправка, погрузка, минут сорок-сорок пять будет прикорнуть. Вот показались знакомые очертания летного поля. Глаза сами по себе забегали в поисках девичей фигурки. На сердце потеплело. Стоит, ждет! Она понравилась ему сразу, как только он ее увидел. Да что там врать, влюбился он с первого взгляда, как в книжках пишут. Он долго не решался подойти, заговорить, стеснялся чего-то. А потом на танцах заметил ее, стоящую у стенки совсем одну, грустными глазами глядящую на танцующие пары. И решился. Света, Светлана — так, оказывается, ее звали. Ей удивительно подходило это имя. Она такая и была, светлая, утонченная, умная. А сколько она знала стихов, сколько книг перечитала. Они станцевали один танец, а потом просто разговаривали. Игорь рассказывал о себе, о друзьях, о школе. Как они все оказались на фронте. Света слушала с интересом, но когда он стал расспрашивать о ней самой, почему-то замкнулась. Парень не стал давить. Мало ли. Война. Лишь потом, спустя неделю или две он узнал, что Светка дочь Сталина. Сначала его обидело, что она сама не сказал об этом. Но обида быстро прошла. Оказывается факт этот оставался тайной только для него. Ну, так, кто ему виноват, что он с головой ушел в службу и учебу. На душе стало тяжело и пусто. Ну, где он, и где дочь самого товарища Сталина? А потом со свойственной юности бесшабашностью он решил, что значит надо просто стать тем, кто будет достоин Светланы. Только сказать ей о своих чувствах не отваживался. Боялся. А сегодня она сама дала понять, что он ей не безразличен. Вот и сейчас встречает. Надо сказать ей, чтоб не встречала. У нее же тоже служба, Озеркова по нарядам загоняет. Уж ему ли не знать, он сам начинал службу под ее командованием.

Непослушное, затекшее тело буквально вывалилось из кабины, с той стороны послышался приглушенный мат Глафиры. Тут же рядом оказалась Света.

— Ждешь? — Бунин тепло улыбнулся, Светлана кивнула:

— Как слетали?

— Нормально, — пожал он плечами, — Ты не жди, не надо. Софья ругаться будет. Наряд влепит.

— Плевать, — махнула рукой Светлана, — отработаю. Душа у нее была не на месте. С каждым новым вылетом Игоря становилось все тревожней и тревожней. Бунин громко зевнул во весь рот:

— Извини, что-то с ног валит, устал.

— Тяжко там?

— Нормально, — повторил парень. Будто не видно, как там. Полный салон раненых, кровь вон из-под люка капает. И у Лапочкиной так же. Про остальных не знает, летают парами, больше не получается, сесть негде. Захваченные десантом пятачки совсем маленькие. Приходится садиться практически на виду у немцев, когда кого-нибудь накроют, дело времени. — Свет, ты иди, я тут завалюсь, пока суд да дело. Он кивнула и пошла, то и дело оглядываясь. А Бунин уже укладывался на ящики, приготовленные к погрузке, натягивая на себя кусок брезента, защищающего от влажного осеннего сквозняка.

— Товарищ младший лейтенант, проснитесь, — буквально через мгновение Игоря разбудил трясущий его за плечо их механик Кузьмич, пожилой маленький щербатый мужичок с лицом алкоголика, при этом не употребляющий ни капли.

— Что, пора? — Бунин разлепил непослушные веки и взглянул на часы. Сорок минут проспал и то хлеб.

— Пора, — виновато подтвердил Кузьмич.

— Девчонок подняли?

— Ваша Света, будить пошла, — махнул рукой куда-то в сторону землянок техсостава механик.

— Машина в порядке, — Игорь провел рукой по окрашенным доскам ящиков, покрытым капельками конденсата, и растер прохладной влагой лицо, прогоняя сон.

— Да. Заправлена, вооружение проверили.

— Ну и хорошо, — Бунин потянулся и пошел к вертолету. Надо бы проверить машину перед полетом, но Кузьмичу он доверял, а на личный осмотр просто уже не было сил. Забравшись в кабину, зябко поежился, зевнул и застегнул ремни парашюта. Через несколько минут появилась Глафира. Такая же недовольная, с помятой щекой. Бунин запустил движки, неподалеку раскручивал лопасти вертолет Лапочкиной. Погасла лампочка, сигнализирующая, что грузовой люк открыт, значит Фируза тоже на месте.

— Готовы? — спросил Бунин, переключив СПУ на внутреннюю связь.

— Да, — кивнула Глаша.

— Вторая? — вызвал Бунин Фирузу. Почему вторая? Да потому что две Фиры у него. Глафира — первая и Фируза — вторая. Только вот что-то молчит она. — Вторая?! — повторно вызвал стрелка Игорь.