Воздушные рабочие войны. Часть 2

— Лесником хочу быть. Или агрономом, — тут настала очередь удивляться всем. А Сашка замолчал, погрузившись в себя. Ну как им объяснить, что ему просто хочется, чтобы вокруг всегда была зелень. Живая, настоящая, такая ароматная. Им не понять, каково это, после стерильного воздуха бункера вдохнуть полной грудью запах леса. Тот свой первый вздох наверху в этом мире осенью сорок первого он, наверное, запомнит на всю оставшуюся жизнь. Замолчали и другие, задумавшись каждый о своем.

— А мне в армии нравится, — нарушил тишину Василий, вальяжно откинувшись на спинку стула, — генералом хочу стать, — он оглядел своих сослуживцев. — И стану! Сам! — он словно сам себе хотел доказать этими словами, что сможет добиться всего без помощи отца. — Тимка! — перевел Василий разговор на товарища, — Ты же Первого мая летал на перехват немцев? Расскажи, а?! А то я тогда на формировании был. Ребята вон, в параде участвовали. А вы прогремели! Это же за тот день? — он кивнул на одинокий орден «Красной звезды» на гимнастерке Тимура.

— Да там рассказывать особо нечего, — не чинясь пожал плечами Тимур. — Нас еще тридцатого и увалов выдернули, меня с Мосфильма отозвали, вон Зина помнит, наверное, — Тимур посмотрел на Короткову, та подтверждая слова парня кивнула. — Ночью мы уже на аэродроме были, в готовности один. Тут все летчики, так что сами знаете, каково это всю ночь на парашюте в кабине просидеть. Часа в четыре утра разрешили покинуть самолеты, но далеко не отходить. И то ладно, хоть прилечь можно, да и вообще. Что «вообще» все прекрасно поняли. Я под крылом своего «Яка» вроде только прилег, как механик с парашютом наготове будит. Едва успел заскочить в кабину, запустить движок, зеленая ракета. Взлетали всем полком. Майор Марченко тогда только полк принял у Пруцкого. Командир новый, что от него ждать не понятно. Но построились, идем на запад. Смотрю, выше еще яки летят и в стороне. Ну, думаю, дело серьезное. Мы же не знали, что люфты такой армадой пойдут. Нас с вечера построили, приказали защитить небо столицы, не допустить срыва немецкой авиацией первомайского парада. Замполит полка еще накачку дал. А что да как, думаю и сами командиры не знали, — Тимур рассказывал об одном из крупнейших в истории авиации сражений спокойно, как о чем-то обыденном и привычном. — Немцы сглупили. Им ночью надо было вылетать. И найти их сложнее было бы, да и ночной налет больше шансов на успех дает. А так, получилось, они как раз на рассвете на восток шли. Солнце их слепило. Как Геринг на это пошел, не понимаю. Он же опытный летчик, в империалистическую воевал. Но, видать, Гитлеру важно было именно во время парада пакость устроить. Это я потом уже обдумал все. А тогда не до того было, — Тимур усмехнулся. — Вы знаете, мне стало страшно, как никогда еще не было — он обвел серьезным взглядом затаивших дыхание слушателей, — небо было черное от самолетов. Я не знаю, сколько их было. Эшелонами шли. Тесно прижавшись. Юнкерсы -86. Они высотные, а тут, то ли из за того что кучно шли, то ли уже на высоту бомбометания снижаться начали, в общем мы прямо на них вышли, метров пятьсот ниже. Приказ на атаку. Ну и завертелось. Ты Ваню Голубина помнишь? — Тимур посмотрел на Василия. Тот кивнул:

— Старший лейтенант, он еще дежурным был, когда мы в полк пришли после училища. Он?

— Он, — кивнул Тимур, — только капитан он уже. В декабре присвоили. Я у него ведомым был. Мы снизу под брюхо им поднырнули ну и на вертикали атаковали. Ваня хорошо, попал, сразу поджег немца. Тот видать испугался, вильнул ну и задел рядом идущего. Взрыв, пламя и мы туда. Думаю, все! Конец! Нет! Выскочили над строем, уже без скорости. А тут «мессеры»! Пришлось, не глядя, вниз уходить. А там от бомберов не протолкнуться!

Тимур замолчал и зашарил взглядом по столу, в поисках попить. Не заметив стоящего на другой стороне стола графина с компотом, ухватил стакан с аракой и опрокинул в рот, зажевав веткой петрушки.