– Это я понимаю. Сам ходил вместе с Зубовым. Да слышал, как Павел Петрович казаков вокруг Каспия посылал. Но боле, уверен, ни один государь наш не сподвигнется на подобную авантюру. Нам не нужна Индия, нам не нужен Иран, не нужна Анатолия. Но те области, что лежат перед Кавказским хребтом, должны быть нашими. Им просто некуда больше деваться. Кавказский хребет – естественная граница России. А защищать свои границы лучше с внешней их стороны. И мы сейчас здесь должны приложить все усилия, чтобы отогнать персов. Татар они пока не трогают, но христиан будут резать без жалости. А коли разгорится здесь, то полыхнет и у Каспия, и у Терека, и по Кубани покатится к Азовскому морю, в Крым. Бить надо, бить, Новицкий, беспощадно и быстро.
Он замолчал и остановился посередь комнаты, опустив голову, уронив тяжелый подбородок на грудь. Сергей тоже не осмелился заговорить, прервать молчание, понимая, что командующий Кавказским корпусом слушает сейчас лишь самого себя. Наконец Ермолов встрепенулся и заговорил снова, уже тише и медленнее.
– Руки мои связаны, понимаешь, гусар? Прислали генерала петербургского, гвардейца, паркетчика с предписанием взять под себя весь Кавказский корпус. Мои полки заберет, кляузник. По уму да по справедливости вести войско на Аббаса должен был князь Мадатов. Победившего полководца не меняют, не отставляют. Я сильный отряд ему собирался отправить. Один Ширванский полк двух других стоит, а то и трех. С такими силами Мадатов не то что Мамедку, а и самого Аббаса погонит прочь. Да вот незадача – принесло этого гвардианца. Задержись он еще на неделю, Мадатов возглавил бы войско. А сейчас – генерал-адъютант П
Ударение в фамилии генерала Ермолов поставил на первый слог, так что она прозвучало как оскорбление.
Сергей заворочался в кресле.
– Но… Ваше Превосходительство… Алексей Петрович… может, оно к лучшему…
Ермолова словно выдернули из забытья. Он вскинул свою гордую голову и забасил негодующе:
– Что лучше?! Где лучше?! Ты к чему это, гусар, а?!
– Я к тому, Алексей Петрович, – принялся объясняться Новицкий, – что присланный из Петербурга генерал-адъютант Паскевич опыта сражений с персами не имеет, мест здешних не знает, полкам практически не знаком. Оставленный на самого себя, он…
– Таких дров наломает, гусар, а?! – подхватил живо Ермолов.
Видно было, что идея, подсказанная Новицким, его немало развеселила.
– В самом деле, пустить его на свободу, он так здесь накуролесит, что придется его снова в Петербург отзывать. Ему не то что с Аббасом не совладать, его любой хан опрокинет. Из тех, что нынче на прежние места пробираются, – что Сурхай, что Мустафа, что Гуссейн…
Он снова зашагал по комнате.
– Да, да, тогда они там, – Ермолов махнул рукой на север, – поймут, что Ваньки эти их никак уж не вывезут.
Он засмеялся резко, высоко, почти визгливо, радуясь грубоватой собственной шутке. И вдруг, остановившись, резко развернулся к Новицкому и впечатал кулак правой руки в раскрытую ладонь левой.
– Ну а кто же, спрошу тебя, от этой пертурбации в выигрыше останется? Персы! Аббас-Мирза! То-то, гусар! Понимаешь, что значит – сражение проиграть? Это не только твоей карьере угроза, это смерть для тысяч людей. Смерть ненужная, зряшная. Помнишь, мы с тобой по лагерю бродили перед Парос-аулом?[35]
– Такое, Алексей Петрович, не забывается, – почтительно и твердо ответил Сергей.
– Вот и помни, о чем мы тогда говорили. Полководец за все в ответе – до самого последнего мальчишки в обозе… Нет, я не дам Паскевичу моих людей положить. Я отправлю с ним лучших моих генералов. Мадатов уже под Елизаветполем, а с отрядом отправится Вельяминов. Вдвоем они этого паркетчика из любой ямы вытащат.
Новицкий откашлялся. Ермолов, огибая стол, поднял голову.
– Что там еще, гусар?
– Алексей Александрович Вельяминов выполнит любое ваше распоряжение. Что же касается князя…
– А что Мадатов? До сих пор исполнял все быстро, со рвением.
– До сих пор, Ваше Превосходительство, он не был поставлен в такие условия. Вы же знаете, Алексей Петрович, – очередное производство ему задержали. А князь – человек с большими амбициями.
– Да уж не б
– Но прибавьте сюда горячность чисто восточную. Только вообразите: он выиграл такое сражение, чувствует себя спасителем Тифлиса и Грузии. Резонно рассчитывает получить подкрепление, развить успех, может быть, выиграть всю кампанию. И вдруг – его подчиняют, даже не вам, а совершенно незнакомому ему человеку.
Ермолов помотал головой.