Восточный конвой

Место, куда их в конце концов привезли, тоже охранялось, как и База, но, похоже, больше для порядка; ограда была, но какая-то несерьезная — такую делают для скота, чтобы не разбредался с пастбища, а человека, который захочет убежать, она не то что не остановит — такого препятствия он просто не заметит… Правда, когда машина подъехала к группе строений — то были отнюдь не бараки, но аккуратные, приятные на взгляд коттеджи, вызывавшие представление о курорте, лунных ваннах и вообще чем-то весьма легкомысленном, — ее встретили несколько служивых технетов, но не было никакого ажиотажа, большого рвения никто из них не проявил — не орал, не ругался, не подталкивал, наоборот, время от времени даже улыбались. Прибывших поставили рядком, пересчитали, сверили с бумагой. Потом из ближайшего коттеджа вышел еще один технет, одетый в черную кожу, зевнул, лениво спросил:

— Производственники? Старший из привезших отрапортовал:

— Так точно, и один по спецзапросу. Милов понял, что это последнее сказано скорее всего о нем; значит, игра развертывалась все шире — ну что же, тем интереснее будет… Технет оглядел выстроившихся, еще раз зевнул — выражение его верхней панели было не очень любезным, похоже, ему не дали то ли доспать, то ли еще чего-нибудь доделать. Строй в это время заволновался, приглушенно загудел;

Милов сперва не понял было — отчего, но быстро сообразил: метрах в пятидесяти, возле одного из коттеджей, появилось несколько здешних технетов — мордастеньких, облаченных во все белое и с высокими колпаками на головах — явно кухонная команда; они с любопытством глядели в эту сторону, перебрасываясь какими-то репликами, касавшимися, наверное, прибывших новоселов, а тем — и даже Милову — почудилось вдруг, что в воздухе запахло мясом. Нет, здесь точно было не подобие лагеря, как на Базе, тут шла какая-то другая жизнь, не лишенная приятностей, и попутчики Милова, похоже, об этом знали и сейчас предавались приятным предчувствиям.

Черный технет, однако, тут же навел порядок, громко скомандовав:

— За мной — марш! — и направился к тому коттеджу, из которого вышел. Строй послушно двинулся за ним — только некоторые, совсем молодые, все оглядывались, а повара издалека махали им руками, но не так, как прощаются, а наоборот — словно подзывали к себе, и смеялись при этом. «Любопытно… — подумал Милов, — словно вдруг запахло всеобщим технетским счастьем…»

Перед домиком их остановили. Черный технет ушел внутрь, и почти сразу на крыльце показался высокий старик в строгом темно-сером костюме при белой рубашке и красной, в горошек, бабочке; седые волосы зачесаны назад, на глазах — сильные очки.

— Ага, — проговорил он, — вот вы где.

Все повскакивали на ноги, но он отрицательно поводил перед собой ладонью.

— Нет, за вами придут еще, — сказал он глубоким, низким голосом, — меня вы не интересуете. Господин Милов, — он уверенно повернулся к названному, — я за вами. Прошу вас!

Милов послушно пошел вслед за стариком с галстуком-бабочкой.

3

(88 часов до)

Они вышли из коттеджа, прошли несколько десятков метров по аллее и вошли в подъезд длинного двухэтажного строения, отлитого из бетона — без швов, без зазоров; все это время старик молчал, не смотрел на Милова, словно тот его совершенно не интересовал. Миновав крыльцо, оказались в светлом коридоре, отделанном пластиком, матово-кремовым и как бы светившимся — в коридоре окон не имелось, но было светло. Еще одна дверь была снабжена автоматическим замком — на что он среагировал, Милов не успел понять, старик просто сделал какое-то неуловимое движение рукой. За дверью пахло хвоей, видимо, работал одоратор, но места почти не было — маленькая площадка, от которой лестница уходила вниз. Милов шагнул к ступенькам.

— Подождите, — сказал старик, — тут лифт, зачем же терять время и силы?

Милов остановился, все более удивляясь. Разъехались створки двери, открылась кабина, оба вошли в нее, кабина словно сама собой, без команды, двинулась, цифры стали загораться в окошках. «Восемь подземных этажей? — подумал Милов. — Неожиданно. Тем интереснее…»

На восьмом был снова автоматический замок, коридор, тот же свет, только пахло здесь уже не лесом, а морем. Старик взял Милова под руку, они пошли рядом.

— Удивляетесь? — спросил старик.

— Удивляюсь, — честно сказал Милов.

— Да все очень просто: в Каспарии, как и во всем мире, чем важнее для властей то, что вы делаете, тем в лучшие условия вас ставят.

— В Технеции, хотели вы сказать, — не удержался Милов, чтобы не поправить. Старик только махнул рукой — жест ясно показывал, что ему, старику, на такие мелочи, как изменение названия, наплевать. Однако, опасаясь, быть может, что его недостаточно верно поймут, он все же прибегнул к помощи языка:

— На моем веку бывали всякие перемены, но все в конце концов возвращалось к центру тяготения — вернется и на сей раз, чуть раньше или чуть позже, но обязательно, и старые названия тоже вернутся — к чему же мне насиловать свою память и запоминать какие-то идиотские словечки? До этого я не унижусь.