Восстание среднего класса

В отличие от национальной буржуазии двух прошедших столетий, транснациональные элиты не собираются конфликтовать с «имперскими» правящими классами, бороться за независимость и отстаивать культурную самобытность. В свою очередь, все те, кто по тем или иным причинам оказался за бортом транснациональных элит, испытывают к ним постоянно возрастающую зависть и неприязнь. Ведь эти новые элиты маргинальны по отношению к обществу, в котором живут. Это своего рода привилегированные глобальные бомжи, рассматривающие любое общество, в котором им довелось разместиться, как своего рода помойку, источник почти дармовых ресурсов, случайную внешнюю среду, не имеющую никакой самостоятельной ценности. Неудивительно, что конфликт «западников» и «почвенников» распространяется по всему миру со скоростью лесного пожара. Другое дело, что «почвенники» мало что могут противопоставить своим оппонентам. Сколько бы они ни говорили о великих национальных традициях, призыв повернуться спиной к миру не вызывает одобрения масс. Беда голодных масс ведь не в том, что мир глобальной цивилизации для них плох, а в том, что их туда не пускают. Для них там просто нет места: благосостояние одних строится на дешевом труде других. Культурные ценности здесь не главное, проблема в заработной плате. А еще в том, что бурное развитие глобальных рынков сдерживает (а зачастую даже подрывает) развитие местных рынков. Все арифметически просто. Экспортерам нужно, чтобы заработная плата внутри собственной страны была как можно ниже. Тем, кто ориентирован на внутренний рынок, нужно, напротив, чтобы заработная плата росла, а вместе с ней и покупательная способность основной массы населения.

Между тем общество делится все же не только на элиту и массу. Есть еще и средний класс, который политики и журналисты необдуманно провозгласили «опорой стабильности». Вообще-то большинство революционеров и практически все известные террористы вышли именно из среднего класса. И это неслучайно. Что бы ни думали поклонники буржуазных ценностей, человек является примитивным существом, для которого все сводится к уровню потребления. Все сложнее и противоречивее.

На фоне обнищания населения в России впервые со времен Первой мировой войны происходило формирование целого слоя людей, которым были доступны радости западной жизни. Дороги наполнились дорогими автомобилями, пригороды Москвы и Петербурга украсились новыми загородными домами, в бутиках изящно одетые дамы стали выбирать себе наряды, советуясь с подругами по мобильному телефону. Точно то же происходило в 1990-е годы в Индии, где наблюдался настоящий потребительский бум на фоне голода. В то время как средний класс почувствовал вкус к роскоши, в стране впервые с колониального времени сокращалось потребление продовольствия.

Став транснациональным сообществом, средний класс стал формировать соответствующий образ жизни. Работу можно искать не только на родине, но и за границей. В отличие от нелегальных иммигрантов из России и Мексики, проникающих в Западную Европу и Соединенные Штаты для того, чтобы занять низшую ступень социальной лестницы, молодые профессионалы легко вписываются в местную жизнь. Они въезжают по законным визам, им предлагают хорошие контракты. Для семьи среднего класса в Индии становится совершенно нормальным иметь родственников в Америке или Англии. То же самое, пусть и в меньшем масштабе, наблюдается в России, Польше. А уж деловые поездки за границу становятся частью повседневности.

Казалось бы, по всем этим критериям новый средний класс – в числе привилегированных, выигравших. Но есть существенное отличие – он не имеет власти. Даже контроля над собственной работой, собственным будущим. Неустойчивость мировой экономики оборачивается для его представителей личными драмами. Преуспевающие менеджеры в Уругвае могут оказаться на улице из-за биржевого краха в Нью-Йорке. Тысячи людей в России утратили свое положение в результате азиатского кризиса 1997–1998 годов, который, в свою очередь, предопределил русский дефолт несколько месяцев спустя. За этим последовали сложности в Латинской Америке. Русские недоумевали: почему им стало плохо из-за неприятностей в Таиланде? Бразильцы никак не могли понять, почему их реал обесценивается после краха русского рубля.

Благополучие среднего класса уязвимо и неустойчиво. И неустойчивость эта возрастает по мере развития глобализированного капитализма. Чем больше проходит времени, тем более очевидными становятся проблемы и противоречия восторжествовавшей на планете неолиберальной системы. А чем острее кризис, тем дальше расходятся пути элит и средних слоев. Для того чтобы элиты могли удержать свое положение, им надо чем-то жертвовать. У обнищавших масс отобрать уже нечего. Приходится жертвовать благополучием среднего класса. Или хотя бы какой-то его части. Выбросить за борт соседа с нижней палубы всегда приятнее, чем бросаться в пучину самому.