Восстание ликанов

Он бросил труп на тлеющий одр в кузнечном горне, затем раздул меха, чтобы разжечь огонь в ревущее пламя. Мрачно наблюдая за тем, как ярко - оранжевый огонь пожирал труп, он вынужден был признать, что горящее тело выглядело пугающе по-человечески. Возможно ли, чтобы какие -то следы души таилась в диких сердцах оборотней? Люциан не хотел думать об этом, но все же... откуда же тогда пришел его собственный разум и дух, как не из крови и чресел такого же существа, как это?

Вонь горелой плоти и собственные никчемные сомнения погнали его в поисках более свежего воздуха во двор кузницы. Оглянувшись, он увидел, что, несмотря на недавние волнения, замок вернулся к своей обычной ночной рутине. Ликаны-рабы трудились над восстановлением сторожевой башни, находящейся в плохом состоянии. Их грязные тела были скользки от пота, мужчины тащили и толкали массивные гранитные плиты до крутых деревянных пандусов и лестниц. Другие рабы в огромных количествах мешали раствор, который тоже тянули вверх на леса. Журавли и вороты поднимали большие блоки, которые зловеще нависали над двором. Кряхтя, работники тащили тросы и вращали колеса.

Кожаная ременная сбруя перетягивала волосатые груди рабов, изношенные шерстяные штаны едва удовлетворяли требованиям приличия. Лунные кандалы кололи их шеи, надежно удерживая волков внутри. На плечах они носили клейма с инициалами одного из трех Старейшин вампиров: Маркус и Амелия с энтузиазмом поддержали идею Виктора о превращении ликанов в рабов, так что каждый из них имел права, как на личное имущество, на равную долю их породы. Глаза рабов остекленели, безнадежный взгляд их видел в будущем лишь вечный бесконечный труд. Бессмертие для таких, как они, было не благословением, а проклятием.

Косматый голубоглазый рабочий, окрещенный своими хозяевами как Кристо, находился на грани истощения сил. Задыхаясь от усталости, он дробил киркой разрушенную стену, чтобы освободить место для замены камней. Пот капал с его светло-коричневых вихров, и он опустил кирку, чтобы вытереть пот с глаз. Он оперся на деревянный пандус и остановился, чтобы перевести дыхание.

Это не понравилось Косте, садисту-надзирателю, отвечающему за строительство. Неумолимые серые глаза уставились на Кристо из-под тяжелых черных бровей. Длинный белый шрам, оставшийся от смертных дней, пересекал сверху вниз одну сторону его седого лица, которое выглядело как у смертного на излете пятого десятка.

Его жесткие седые волосы были острижены накоротко. Гагатово[10]-черные доспехи дополняли угрюмое лицо. Насмешка на его устах ясно показывала, что он презирал своих работников-ликанов настолько, насколько и они ненавидели и боялись его.

Его кулак, как тиски, сжимал толстый кожаный кнут. Серебро блеснуло на его кончике, когда он с треском хлестнул им лицу Кристо. Плеть глубоко взрезала щеку ликана. Кирка упала на камень рядом, Кристо вскрикнул от боли и схватился за лицо. Кровь сочилась сквозь его грязные пальцы.

Люциан сочувственно поморщился. Он мельком знал Кристо, как знал большинство ликанов в замке.

"Он не заслужил", - подумал он сердито.

Другие ликаны попятились от своего истекающего кровью товарища, отводя глаза от опасного зрелища. Коста был печально известен своими жесткими методами и вспыльчивостью; ходили слухи, что его единственный сын был убит оборотнем век назад, и он переносит свою печаль и горечь на ликанов до сих пор. Никто не хотел разделить наказание с Кристо.

Лукиан не мог порицать других рабов за это. Если он умен, то должен следовать их примеру. "Держитесь подальше от этого, - предупредил он себя. - Это не твое дело".

-    Ленивый ублюдок! - Прорычал Коста. - Ты отдохнешь, когда тебе скажу... и не раньше!

Он поднял плеть, чтобы сделать очередной ужасный удар. Однако прежде, чем он успел опустить кнут снова, сильная рука схватила его запястье.

-     Достаточно, - сказал Люциан.

Коста яростно дернулся. Слюна брызнула с его рта, он взмахнул рукой, свободной от захвата Люциана.

-     Как смеешь ты поднимать на меня руку?

Он выхватил меч.

Люциан не отступился. Он понял, что держит жизнь Кристо в своих руках, и не собирался позволять, чтобы с того без причины содрали кожу до костей. Его темные глаза горели жарко, как кузница.

- Я сказал - достаточно.

Коста поднес меч к шее Люциана, и на мгновение кузнец подумал, что его голова полетит через двор. Он слышал рассказы об отсеченных головах, которые еще жили секунду-другую после того, как их отрубили. Проживет ли он достаточно долго, чтобы увидеть, как его обезглавленное тело рухнет на землю?

Меч остановился в последний момент, упершись яремную вену Люциана. Кромка лезвия прижался к коже чуть выше кожаного ошейника. Прикосновение меча напомнило ему о серебряных шипах, вечно давящих на горло, но угроза, с которой он столкнулся, была гораздо более прямой. Люциану было ясно, что Коста мог закончить его жизнь одним движением руки. Он мельком подумал о ноже за поясом, но знал, что лучше и не пытаться. Поднять нож на вампира означало приглашение к смерти под пытками.