Воспоминания современников об А. П. Чехове

После смерти Чехова в Ялте сейчас же заговорили о необходимости поставить в честь его памятник. Из разговоров этих так ничего и не вышло, и вряд ли выйдет раньше, чем лет через пятьдесят; уж очень «тонка» наша культура вообще, а специальная ялтинская «культура» в особенности.

Кстати о памятниках.

В Ялте, на окраине города, на горе возле границ Массандры, умер С. Я. Надсон. Как-то, отправившись посмотреть на этот дом, я встретил Чехова.

— Был у Надсона! — сказал он. — Грустно, знаете! Человека читают как никого, может быть чуть не каждый год — новое издание требуется, а поставить в его память хоть крошечный бюст здесь, в Ялте, — никому и в голову не приходит. Свиньи мы, знаете!

Это чеховское «свиньи мы, знаете ли!» мне всегда вспоминается, когда придет в голову мысль о том, как нами почтена память самого Чехова…

Рим, 1915 г.

M. A. ЧЛЕНОВ — A. П. ЧЕХОВ И КУЛЬТУРА

К двухлетней годовщине со дня его смерти

О Чехове писали уже много, но во всех этих воспоминаниях мало оттенено то, что является, по моему мнению, главной, преобладающей чертой личности этого человека, так резко отличавшей его от многих других, а именно его необыкновенная, исключительная культурность, которая зависит не только от образования, но и от чего-то другого, коренящегося в самой природе человека. Эта удивительная культурность Чехова особенно поразительна, когда вспомнишь, что ведь он, в сущности, по происхождению крестьянин. «Мне было очень трудно выбиваться, — говорил мне не раз Чехов. — Ведь я — крестьянин, мой дед был крепостным. А возьмите Левитана! Какая у него в прошлом богатая, старая культура, и насколько ему было легче, чем мне».

Из каких элементов слагалась культурная личность Чехова? О научном закале Чехова я говорил уже в своих прежних воспоминаниях о нем. Мне редко приходилось встречать человека, который бы с таким глубоким, прямо беспредельным уважением относился к науке и так верил бы в ее значение для нравственного оздоровления и благоденствия человечества. «К беллетристам, относящимся к науке отрицательно, — говорит он в своей автобиографии, — я не принадлежу, и к тем, которые до всего доходят своим умом, не хотел бы принадлежать». Несмотря на свое писательство, он очень любил прежде всего свою науку — медицину, которой считал себя, как писатель, многим обязанным и которой не переставал интересоваться до последних дней своей жизни. Он аккуратно выписывал медицинские журналы, следил за всеми открытиями в области медицины, мечтал в Ялте приехать в Москву «поговорить о Мечникове», пытался положить начало в Москве научному институту для усовершенствования врачей. Но не только медицина, а и все другие стороны человеческого духа не оставались ему чужды; радий, театр, живопись, земледельческие науки, огромные океанские пароходы, все новости техники не менее интересовали его…

……………………………………