Воспоминания современников о Михаиле Муравьеве, графе Виленском

Отдохнув после обеда около часу, в конце восьмого, Михаил Николаевич снова приступал к занятиям. Полковник Черевин докладывал все поступившие на имя начальника края бумаги от губернаторов, командующих войсками, военных начальников, соседних губернаторов и генерал-губернаторов, епархиальных архиереев и прочих, разные просьбы и докладные записки служащих. Иногда количество бумаг, всегда значительное, доходило до ста в день. Многие требовали серьезного обсуждения, некоторые немедленного решения, и лишь малую часть составляли текущие донесения, которым впрочем придавалось всегда значение. Я не говорю о серьезных проектах, поступавших на просмотр и заключение начальника края из Петербурга, и прочих важных делах. Вечером число докладчиков было еще более. Вечером они теснились в дежурной комнате и ожидавшим разносили чай. Тут были полицмейстер, правитель особой канцелярии, управляющий политическим отделением, управляющий комиссией по крестьянским делам, иногда снова правитель общей канцелярии, председатель особой следственной комиссии, чиновники, получившие особые приказания с докладом об их исполнении, князь Шаховской с корректурой «Виленского вестника» и с проектами реформ по театру, генерал Соболевский (всегда заполночь) с передовой статьей «Московских ведомостей» и иные менее важные докладчики. Все это делалось быстро, но иногда и в 2 часа ночи некоторым приходилось возвращаться без доклада. О каждом посетителе докладывал предварительно адъютант, в дежурной же комнате постоянно находился и дежурный ординарец из молодых офицеров гвардии или полков Виленского округа для посылок или замены адъютантов во время отлучек.

В первый год пребывания нашего в Вильне занятия оканчивались всегда около 2-х часов ночи, пока доктор не входил в кабинет и не замечал, что уже спать пора; тогда отворялись из дежурной комнаты в кабинет генерал-губернатора две маленькие двери и несколько человек приближенных входили в него; генерал-губернатор докуривал трубку, иногда шутил, спрашивал о погоде, о том, что делалось сегодня в городе, и через минуту или две прощался и уходил к себе.

Все мною описанное шло как по заведенной машине, и лишь это искусное распределение занятие доставляло генерал-губернатору возможность обратить одинаковое внимание на все отрасли управления.

Известно, что многие высшие государственные лица всегда жалуются на недостаток времени и что от этого часто страдают дела в сложных управлениях; но это по большей части происходит от неосновательного распределения времени и еще более от занятия мелочами. Между тем Михаил Николаевич умел облечь иных лиц обширною властью и, удовлетворяя тем их самолюбие, он в то же время отклонял от себя тысячи второстепенных дел и вопросов, которые, при твердой и ясно определенной системе управления, были так же удовлетворительно и в том же направлении разрешаемы второстепенными лицами.

Из описанного мною видно, что Особенная канцелярия, в которой постоянно требовались справки по всем делам, всегда должна была быть в сборе и чиновники начинали расходиться к обеду лишь тогда, когда приходил с докладом начальник окружного штаба.

В конце ноября 1863 г. я вынужден был отправиться по своим делам в Петербург на две недели. Когда доложили начальнику края о моей просьбе, он выразил неудовольствие; но, впрочем, тотчас же и отпустил меня. Вообще он не любил давать отпусков, даже на самое короткое время; ему казалось, и довольно основательно, что деятельные исполнители и работники формируются только близ него, где все вокруг постоянно трудится, и что поэтому, отвлекшись на некоторое время от занятий, не так легко к ним возвращаться.