Воспоминания о К Марксе и Ф Энгельсе (Часть 2)

Примечательно, что Фридрих Энгельс, несмотря на длительное пребывание в Англии и знакомство с англичанами, так полностью и не англизировался. До конца жизни он сохранил немецкие черты.

Впервые опубликовано в книге: Вах Ernest Belfort. Reminiscences and Reflexions of a Mid and Late Victorian. London, [1918]

Печатается по тексту книги Перевод с английского

МАРИАННА КОМИН

Мои воспоминания о Карле Марксе 491

Я сохранила живые воспоминания о моей первой встрече с доктором Карлом Марксом [...]

Я хочу рассказать о его доме, об этом человеке, которого я видела в кругу его семьи и друзей, с которым вела беседы в обстановке будничной жизни в течение его последних лет, о его добрых словах и щедром гостеприимстве, которые сохранились в моей памяти.

Это было в начале 80-х годов. Будучи политическим эмигрантом, он нашел прибежище в Англии и жил тогда на Мейтленд-парк-род. Мое знакомство с ним произошло в его собственной гостиной, во время собрания клуба почитателей Шекспира (Shakespeare Reading Club), называвшегося Догбери-клуб, душой которого была его младшая дочь Элеонора 492. Среди членов клуба были Эдуард Роуз, драматург, г-жа Теодор Райт, игру которой в "Привидениях" Ибсена вспоминают до сих пор, прелестная Долли Редфорд, поэтесса, сэр Генри Юта, Фридрих Энгельс и другие, каждый из которых получил определенную известность. Меня попросили прочесть слова юного принца Артура в "Короле Джоне", но эта часть роли принца была совсем незначительной, и мое внимание было сосредоточено не столько на произнесении слов принца, сколько на нашем хозяине, который сидел в другом конце длинной комнаты с нишей исключительно мощная и выделявшаяся среди всех личность.

Его крупная голова была покрыта шапкой довольно длинных седых волос, которые гармонировали с косматой бородой и усами; взгляд его небольших черных глаз был острым, проницательным, саркастическим, в них искрился юмор. Нос трудно определимой формы и ни в малейшей степени не семитского типа. Он был среднего роста, но крепкого телосложения. Позади него, в углу на подставке, находился бюст Зевса олимпийского, с которым он, как полагали, имел некоторое сходство.

219

Рядом с ним сидела его жена - милая и очаровательная женщина. Говорили, что в молодости она была красавицей, но плохое здоровье и, вероятно, трудные времена наложили свою печать на ее внешность. Увядшая кожа приобрела восковую бледность, под глазами багрово-коричневые пятна, и все же вокруг нее царила атмосфера благородства, ощущалось ее безупречное воспитание. Ее девическое имя было Женни фон Вестфален, и в жилах ее текла шотландская кровь, мне кажется, со стороны матери, которая происходила из рода Кэмпбелл.

Эти шекспировские чтения должны были проводиться раз в две недели, попеременно в домах различных членов клуба, но фактически они устраивались значительно чаще в доме Маркса, чем в других местах. Карл Маркс, как и остальные члены его семьи, был страстным почитателем поэта и любил слушать его пьесы. Поскольку он по вечерам выходил из дома очень редко, единственным местом, где он мог их слушать, был его собственный дом. Он никогда сам не читал ту или иную роль, что, может быть, было даже на пользу пьесе, ибо у него был гортанный голос и сильный немецкий акцент. Он охотно вступал в разговор о популярности Шекспира в Германии и ее причинах. Элеонора всегда утверждала, что немецкое представление о драме гораздо ближе к английскому, чем французское, и красноречиво говорила о Лессинге и Виланде, которые оба способствовали тому, чтобы Шекспир стал известен в их стране. И в самом деле - "Эйвонский лебедь" 493 вряд ли мог иметь более страстного поклонника, чем Виланд, который писал одному из своих корреспондентов: "Я трепещу в глубоком, священном благоговении, когда только произношу его имя; я падаю ниц и молюсь, когда ощущаю присутствие Шекспирова духа".

Я думаю, что это пылкое признание выражает в какой-то степени и чувства Элеоноры Маркс, а может быть, и ее отца, хотя маловероятно, что они сформулировали бы свои мысли именно в таких словах.

Непредубежденному человеку может показаться несколько несообразным, что члены Догбери-клуба после окончания серьезного чтения завершали свои вечера

220

играми и такими развлечениями, как шарады и dumb-crambo *, главным образом ради удовольствия д-ра Маркса, - это можно было заключить из того, какую радость он при этом испытывал. Он был превосходным слушателем: никогда не высказывал своего критического отношения, всегда понимал шутки и так хохотал, если что-либо казалось ему особенно смешным, что слезы текли у него по щекам. Он был старшим по возрасту, но по своему духу так же молод, как любой из нас. И его друг, верный Фридрих Энгельс, вел себя столь же непринужденно.