Воспоминания о К Марксе и Ф Энгельсе (Часть 2)

Мой отец считал, что Маркс очень похож на этого Зевса, и многие были согласны с ним. У обоих могучая голова с копной курчавых волос, великолепный лоб со складкой мыслителя, повелительное и в то же время доброе выражение лица. Мой отец находил у Маркса, как и у своих любимых олимпийцев, бодрое и жизнеутверждающее спокойствие души, которой были чужды всякая рассеянность и смятение. Он охотно вспоминал один меткий ответ Маркса на брошенный упрек, что "классические боги - символ вечного покоя, чуждого страсти". Наоборот, сказал он, - в них вечная страсть, чуждая беспокойства. Когда же речь заходила о партийной политической деятельности, мой отец мог очень взволнованно осуждать тех, кто втягивал Маркса в свои беспокойные дела. Ему хотелось, чтобы Маркс, подобно олимпийскому повелителю богов и людей, ограничивался тем, что метал свои сверкающие молнии, а при случае и громовые стрелы, но не расточал своего драгоценного времени на повседневную суету. Так очень быстро летели дни в серьезных разговорах и в шутках. Сам Маркс не раз называл это время "оазисом в пустыне своей жизни".

167

Два года спустя моим родителям снова посчастливилось в течение нескольких недель видеть у себя Маркса 453. На этот раз его сопровождала старшая дочь Женни. Привлекательная, стройная, с темными локонами, она по внешнему виду и по характеру была очень похожа на своего отца. Это была веселая, живая и приветливая, в высшей степени воспитанная и тактичная девушка; все грубое, бросающееся в глаза, ей претило.

Моя мать быстро подружилась с Женни и всю свою жизнь с любовью вспоминала о ней. Мать часто рассказывала, как много Женни читала, как широк был ее кругозор и как она восхищалась всем благородным и прекрасным. Она была большой почитательницей Шекспира и, вероятно, обладала драматическим талантом, так как однажды выступила в одном лондонском театре в роли леди Макбет. Как-то она исполнила у нас, но в присутствии только моих родителей и своего отца, демоническую сцену с письмом из этой роли. Деньги, которые она получила тогда в Лондоне как артистка, она отдала на пальто из настоящего бархата для старой верной служанки *, которая вместе с семьей Маркса приехала из Трира в Англию и всю жизнь в радости, горе и нужде сохраняла свою любовь и привязанность к этой семье, к которой она, по существу, принадлежала.

Талантом бережливости и практичности в денежных делах семейство Маркса не отличалось. Женни рассказывала, что ее мать вскоре после своей свадьбы получила небольшое наследство. Молодые супруги получили все наследство деньгами, положили деньги в ларец с двумя ручками и взяли его с собой в купе. Выйдя из него, они вместе несли ларец и во время свадебного путешествия брали его в разные отели. Когда же к ним приходили в гости нуждающиеся друзья или единомышленники, они ставили ларец открытым на столе в своей комнате, каждый мог брать из него, сколько ему вздумается, конечно, он скоро опустел. Позднее в Лондоне они часто терпели горькую нужду.

* - Елены Демут. Ред.

168

Маркс рассказывал, что они нередко были вынуждены закладывать или продавать все, что у них было ценного. Семья Вестфаленов находилась в отдаленном родстве с английскими герцогами Аргайлскими. Когда Женни фон Вестфален вышла замуж за Карла Маркса, в ее приданое входило и серебро с гербом герцогов Аргайл-ских, издавна бывшее семейной собственностью. Маркс сам отнес несколько тяжелых серебряных ложек в ломбард и был там вынужден доказывать, каким образом к нему попали предметы с этим хорошо известным гербом знатной семьи, что, конечно, ему удалось сделать очень легко. Когда умер его единственный сын *, нужда была так велика, что они не могли оплатить расходы по его погребению и сами погребли его во дворе своего жилища. В эту ночь Маркс поседел.

Но кто лишен дара обращаться с деньгами, тому, по-видимому, трудно этому научиться, даже пройдя столь суровую школу.

Так, Либкнехт рассказывал, что он и его семья жили как-то в большой нужде. Женщины семьи Маркса хотели доставить его детям радость на рождество и послали им огромные куклы, изготовив для них много красивых платьев из превосходных тканей. Дети были очень рады, хотя г-жа Либкнехт охотнее использовала бы эти ткани для самих детей, которым не хватало самого необходимого.

Во время своего пребывания в Ганновере Женни подарила моей матери так называемую confession book **; такие альбомы появились тогда в Англии, а затем и в Германии под названием "Познай самого себя". Маркс должен был начать этот альбом, и Женни написала для своего отца на первой странице ряд заранее данных вопросов, но она так и осталась незаполненной; он на них не ответил 455. Сама Женни написала свои признания на втором листке, и мои родители нашли их настолько для нее характерными, что я хочу воспроизвести их здесь. Она написала их по-английски, что для нее было привычнее, чем по-немецки. Она считала, что по-английски напишет на одной странице столько, сколько по-немецки - на четырех, ибо английский

* - Эдгар. Ред.

* - альбом для исповедей. Ред.

169