Воспитанник Шао. Том 1

Полковник досадливо поморщился. Что за мысли в голове застучали? Спокойней. Еще раз посмотрел в щелку и вышел к поджидавшим его.

В глазах сидящих не улавливалась злоба или обида. Нет. Каждый сидел со спокойствием и чинностью подобающего ему сана. С налетом чести на лицах до конца выполненного ими долга. Взгляды недвусмысленно подсказывали, что они готовы с пониманием выслушать дальнейшие предложения.

Чан yсмехнулся про себя. Каждый знает, что делает. Если удовлетворены действующие лица, чего ему расстраиваться. Но разговор начал с главарями с упреков и досадливого сочувствия. Не забывал поучать, напоминая, кто они и с кем имеют дело.

Четкая военная выправка, властные жесты, командирский тон заставили выпрямиться слушавших его, подтянуться. Невозможно было, наблюдая за этим человеком, оставаться приниженным и мелким. Меланхоличная жесткость в разговоре, видимое, как бы небрежное отношение к существующему, безразличие к происходящему, замечаемое в иронически опущенных уголках рта. Глаза, то равнодушно застывшие, то, глядя искоса, острожно прощупывающие, но никогда не восхищавшиеся увиденным. И спокойствие. То спокойствне, которое заставляет противника пятиться назад. Этот человек жил как бы в самом себе. И на жизнь смотрел, как библиотекарь из книжного зала. Силой своей власти настойчиво влиял там, где распространялось его влияние.

— …Жизнь жестоко бьет хлыстом по болезненным местам, но орудующие им стойко выдержали неожиданность, уязвленное чувство появившихся шишек. И это дает мне право надеяться, что наш диалог еще не закончен. — Полковник развернулся на сто восемьдесят градусов и риторически, с тяжелым раздумьем, чтобы не выводить на себя главарей, продолжил: — Один из важнейших этапов операции — задержка группы Хуа — выполнена. Им тоже придется теперь в обход идти. Что желает сказать уважаемый Служитель?

Четвертый встал. Взялся за отвороты довоенного френча и тоже, стараясь придерживаться величавого тона, с растяжкой выдавил:

— Я веду группу домой. Верховный не простит потерь. Пол-отряда выведено из строя. Что я ему скажу? Нужен транспорт для раненых.

— Машина будет, — заверил Чан. — Надеюсь, мы еще поговорим.

— Несомненно. Мы надеемся. Мы будем вас ждать. Сейчас меня интересуют тела погибших. Наши потери… — Служитель запнулся. Почему-то сейчас он не походил на главенствующего. Слова его и жесты более походили на молитвенную мимику. Скорбящим тоном искренне почитал павших и соболезновал отошедшим в мир теней.

В очередной раз полковнику пришлось успокоить Служителя.

— Похоронная часть позаботится о телах. Оставьте одного человека для опознания. Сегодня вечером машина с покойными догонит вас.

Четвертый поклонился:

— Верховный будет ожидать вашего визита. Он вышел, не оглядываясь, не останавливаясь.

Вышел офицер.

Служитель уже знал, что автоматы изъяты, и полковник ни под каким предлогом не согласится оставить оружие в руках его людей, нe счел нужным более поддерживать разговор. Пусть Чан выходит на Верховного. Те четыре автомата и почти все патроны, что под видом затерянных припрятаны, — совсем неплохо для начала. Кое-что сможет выторговать Верховный.

Четвертый еще раз поклонился вполоборота к Чану.

Некоторое время полковник смотрел ему вслед. Тот скоро скрылся со своими боевиками. Мысли Чана перекинулись на Кина.

Не успел подойти к шатру, как подбежал дежурный офицер.

— Лейтенант Пок на связи.

Быстрыми шагами приблизился к радисту. Тот включил громче приемник.

— В районе Худой низины вышли на заградительный пикет монахов. При них пулемет.

— Сколько их? — в нетерпении полковник прыгнул к рации. По телу прошла привычная дрожь, еще ниже наклонился. — Лейтенант, никакой стрельбы. Оставьте двоих на виду, а сами в обход.

— Но это такие мучительные расстояния, — услыхал он подтаявший голос. — Люди выбились из сил. Так гнали, и снова кружить. Нервы не выдерживают.

— Ничего, лейтенант. Дайте людям отдых и продолжайте. Можете скинуть бронежилеты, оставить все лишнее. Нужно отыгрывать время.

Полковник понимал, что его приказ — непосильная задача для чертовски уставших людей. Они не смогут догнать агента, но гнал для отчетности.

— Есть, — стиснуто ответила трубка.

— Вызовите лейтенанта Ли, — сказал Чан радисту. Сам скоро прошаривал глазами карту, промеряя расстояние от групп до беглеца.

— Лейтенант Ли слушает.

Усталый, невнятный голос противно вызвал бег нервных мурашек по телу полковника.

— Лейтенант, выходите в квадрат севернее долины. Торопитесь. Опередите монахов. Они перекрывают ближние тропы. Как состояние личного состава?

— Майор Винь отправлен с двумя оперативниками обратно.

— Что с ним?

— Не выдержал: хрипит, кашляет, глаза навыкате, грозится всех перестрелять.

— Хорошо, лейтенант, продолжайте. Жилеты скиньте. Каждую встречу с монахами фиксируйте. Ближайшие два прохода обходите, наверняка там монахи.

Наушники замерли. Перестал подвывать зуммер.

Чан прикинул: миль на двадцать продвинулись группы. Вот это темпы, в горах.

Тяжело вдавливая солдатскими башмаками бедный слой дерна, подошел Кин.

— Мы готовы.