Воспитанник

Пузик, наглый прихлебатель, сидел с Виолой, подставлял ей разные места для поглаживания и почёсывания. Одновременно таскал лучшие куски из обеих наших тарелок, лакал из блюдечка сливки, снятые специально для него, и вообще наслаждался жизнью. Ещё, пользуясь тем, что никто не слышит, поучал меня:

— Хорошая хозяйка! Знает, как угодить настоящему мужчине. Ты, командир, не теряйся, как я наемся, сразу тащи её к себе в постель. Она сама этого очень хочет.

— Ты думай, что говоришь! У людей всё совсем не так, как у вас в лесу.

— И чем вы гордитесь? Напридумывали себе кучу глупых правил, теперь сами в них разобраться не можете.

— Нам так больше нравится. Любовь…

— Какая любовь?! Чего тут может нравиться, если оба одного и того же хотите, а не решаетесь сказать об этом? Дурость это, а не любовь.

— Есть моральные нормы…

— Вот я и говорю — напридумывали себе… Стой! Брось тот кусок! Он тебе не понравится, лучше мне его съесть. Такие хрящики я больше тебя люблю. Ты всё равно в них настоящего вкуса не чувствуешь.

Редкостный наглец! Если бы его Виола слышала, не стала бы подкармливать и гладить эту нахальную морду. Сейчас он ей глазки строит и очень выразительно потягивается. А как натрескается, растечётся лужицей и задрыхнет прямо на столе.

Придя в комнату, обнаружил на подушке кошель с десятью монетами по три марки. Щедро! Хотя по виду замка, столовой залы, да даже этой комнаты, сразу видно, что баронство богатое. Слуги опрятно одеты и выглядят сытыми. Значит, их хозяин может себе позволить такие траты.

Утром меня разбудила разбитная горничная, которая вечером строила глазки и была не против согреть постель гостя. Понятно, про монету тоже бы не забыла, но я предпочёл спать один. Перед Виолой неудобно, она бы сразу узнала про совместную ночёвку, а юной девушке такое слышать неприлично.

Служанка позвала на завтрак. В отличие от ужина, это значительно более интимное дело.

За столом собрались члены семейства, пара замковых чинов и я. Разговоры велись о вчерашней добыче. Ханс меньше чем через год должен покинуть замок и поднимать выделенный отцом надел. Он успел выпросить или выменять у Виолы отданное ей снаряжение и лошадей. Теперь планировал увеличить своё копьё, то есть личный отряд, на три конных дружинника. Было два, станет пять — разница есть? Одну кольчугу проела кислота, теперь братья решали, как лучше её починить.

Доспехи Люциана признались неплохими, но и только. Отто, старший брат, подумывал под них принять в гарнизон сержантом какого-то Руди, одного из сыновей мелкопоместного рыцаря, вассала баронства. Тот точно согласится. У парня даже бригантины сейчас нет. Рады будут и он, и его отец. Опять же, баронская семья выкажет милость и получит верного человека.

Зачарованный меч однозначно лучше меча Отто и получит место на поясе. Старый тоже неплох, но не зачарован, потому отойдёт Хансу.

На рассвете прискакал гонец из Майнхардта. Сегодня отец прибудет выкупать сына. Виоле торговаться не пристало, этим займётся её папа, но девушка будет при том присутствовать, ей же отдали пленника.

Мне обещали всегда давать, сколько захочу, дорожных припасов, стребовали слово чести, что на обратном пути навещу замок, и только потом отпустили. На прощание Виола подарила свой платок.

Встреча

В славный город Вуперфельд я прибыл вечером. Если бы не зачарованный плащ, промок бы до нитки — последние три дня непрерывно шёл дождь, иногда переходящий в ливень. Тут поневоле обрадуешься, что у тебя волшебная статуэтка коня, его хоть чистить после дороги не надо.

Нового места искать не стал, гостиница «Редиска и копьё» вполне годится для ночлега. А для ужина достаточно кислой капусты с колбасой и пивом. Получил ключ от той же комнатки, что и в прошлый раз, сбросил вещи и прошёл в общий зал покушать. Пузик устал, потому хандрил и хотел остаться, но, услышав волшебное слово «колбаса», сменил гнев на милость.

Только сел за столик, только заказал еду, вдруг вижу, как ко мне подходит радостный, чуть клюкнувший Дреп.

— Аш! Добрался наконец! Несведущий ты в путешествиях! На торгаше домой отправился, а надо было подождать и прямым рейсом на почтовике плыть. Я уже почти неделю здесь.

— Привет! Ты один? Где Мартин?

— Сгинул наш приятель. Мы в сумерках Квиланси нашли, она в развалинах пряталась. Даже поговорить не успели, как горгульи на неё налетели. Мартин по дурости бросился бардессу защищать. Одну тварь почти добил, но пропустил удар по шлему. Дальше сам понимаешь…

— Да уж! А Квиланси?

— Она же носила кожаный доспех. Ей одного выпада хватило.

— А ты?

— А я тоже в коже. Умный ещё к тому же — против стальных когтей и клюва драться не полез. Камень острым лезвием рубить не стал. Вот горгульи меня и не тронули, видать, только на убийцу охотились.

Может быть, всё так и случилось, я проверить не могу. Поговорили ещё о его приключениях, потом Дреп стал расспрашивать о моих.

— Роско, кстати, живой, — сообщил Лесовик. — Сильно его подранили, но он выжил.

— Что с ним случилось?