Восьмой грех

– Монсеиьор Джанкарло Соффичи.

– Да, именно так. Наступила долгая пауза. Мальберг снова заговорил:

– Катерина, почему ты молчишь? Что случилось?

– Я за тебя боюсь, - наконец ответила она.

– Бои шься? - Мальберг с трудом сохранял спокойствие. - Чего ты боишься?

– Ты не читаешь газет?

– К сожалению, у меня нет на это времени.

– В итальянских газетах напечатано сообщение о трагической гибели секретаря кардинала Гонзаги.

– Что в ней такого трагического?

– С ним произошел несчастный случай на горной дороге, которая вела к замку Лаенфсльс на Рейне. Ты знаешь этот замок?

– Никогда о нем не слышал. На Рейне стоит много старых замков.

– Случай очень загадочный. Соффичи сгорел не в обычной машине, а в служебном «мерседесе» государственного секретаря Филиппо Гонзаги. Машина незадолго до этого пропала в Риме. Во время аварии на ней были фальшивые немецкие номера.

– Странно,- заметил Лукас. - Действительно странно! Он старался говорить спокойно, чтобы не волновать Кате

рину еще больше. На самом деле у него в голове постоянно вертелись угрозы незнакомца: «Подумайте о Соффичи!» Теперь Лукасу стало ясно, что тот хотел сказать. «Подумайте о Соффичи», - наверняка ему грозили смертью. И именно этот факт служил доказательством, что смерть монсеньора Соффичи вовсе не несчастный случай, а убийство.

– В одном из сообщений о таинственной гибели Соффичи, - продолжала Катерина, - я обнаружила фото этого зам ка на Рейне. И теперь я понимаю: снимок содержит указание на смерть Марлены Аммер.

– Звучит странно.

– Действительно. В этом замке обосновалось подозрительное братство, которое обладает- значительными средствами и еще более весомыми знаниями.

– Но при чем тут Марлепа? Катерина молчала.

– Алло? - связь прервалась. Мальберг заметил, что его сердце стало биться, как бешеное. Он попытался перезвонить Кате рине, но у него ничего не вышло. Это было странно. Тут раздал ся сигнал. Пришло SMS от Катерины.

«Садись в машину и отправляйся в Мюнхен. Встреть меня, пожалуйста, в аэропорту. Я тебя люблю. К.»

Мальберг опустился в гигантское кресло, в котором он обыч но, устроившись поудобнее, разглядывал под лупой цепные экземпляры книг. Но сейчас он даже думать об этом не мог. За прокинув голову, Лукас уставился в потолок, чтобы немного успокоиться.

Разговор с Катериной не прибавил ему решительности. Еще больше, чем прежде, он почувствовал, как сильно она ему нужна, как здорово он к ней привязался. Лучшим варианте)] было бы пойти спать, но Лукаса продолжало терзать беегк койство.

Он вдруг вскочил. Из ящика секретера в стиле барокк вынул ключи от «Ягуара X] 12». Взял фонарик. Потом, набрс сив кожаную куртку, направился на подземную стоянку по домом.

Лимузин цвета бордо стоял гам, где Лукас его ставил. Шикар пый, элегантный - лучший среди всех лимузинов, начиная с «мерседеса», «ауди» и «порше». Машина, конечно, немного 31 пылилась, но чего можно было ожидать после десятинедельис го простоя?

Словно собака-ищейка, Мальберг приблизился к машин» И хотя лампы в гараже давали достаточно яркое освещенш Лукас все же включил фонарик и направил луч внутрь. В сг лоне не было ничего подозрительного.

Со стороны водительской двери Лукас опустился на колен и осветил днище «ягуара». Он счде никогда не видел свою мг шину снизу. Направляя фонарик на каждую деталь, Лукас д) мал о том, как плохо он разбирается в автомобильной техни ке и вряд ли сможет распознать подозрительную деталь н днище автомобиля.

Мальберг осторожно вставил ключ в замок. Он был словн парализованный: его рука отказывалась поворачивать ключ. Мальберг осторожно вытащил ключ из замка и почувствова; что от волнения взмок от пота. У него перед глазами снова воэ ник образ Марлены.

Глава 50

В замке Лаенфельс царила взрывоопасная обстановка. Недоверие среди братства Fideles Fidei Flagrantes выросло до такой степени, что люди шарахались друг от друга. Во время общих трапез все предпочитали молчать. Общались друг с другом жестами и кивками. Можно было подумать, что это орден траппистов строгих правил, члены которого ищут смысл существования в молчании.

Все началось после того, как кардинал Гонзага привез в замок Лаенфельс плащаницу, которая только называлась реликвией, и профессор Мыорат начал свои исследования. Аницет рассыпался в волнующих обещаниях: если гипотеза Мьюрата подтвердится, то братство будет обладать большей силой, чем правитель любого государства в', мире. Да, речь шла о совершенно новом мире, о возможности уничтожить Римскую католическую церковь.

Однако вскоре бывший кардинал курии Тецина потерял веру в исследования молекулярного биолога Ричарда Мьюрата и при свидетелях заявил, что профессору, несомненно, справедливо отказали в Нобелевской премии.

Принимая во внимание образовавшиеся в замке группки и сообщества, слова Анинета таки дошли до профессора. Coram publico¹ тот, глядя в глаза бывшему кардиналу, заявил, что естествоиспытателям не стоит драться с такими невеждами, как теологи. С тех пор их общение ограничивалось парой слов в день.

При всем народе, прилюдно.