Воскрешение Малороссии

В XVI столетии, когда нашему крестьянину пришлось разговаривать с польским паном и его управителем, и появилась на свет украинская мова. Это правда. Против этого, как говорится, не попрешь. Но литературный русский язык продолжал существовать на Украине. Его сохраняла, прежде всего, церковь. И сохранила — до самой Переяславской Рады. А потом русская речь получила новый толчок, результатом которого стало появление Пушкина и Гоголя — москвича и полтавчанина, с которых и началась наша классическая проза.

До второй половины XIX века украинское правописание ничем не отличалось от общерусского. Первое произведение украинского национализма — «История русов» — написано на русском языке. Три четверти произведений Шевченко — тоже по-русски! А его украиноязычные произведения частично сфальсифицированы «горе-украинизаторами» XX столетия. К примеру, у Шевченко нет книги «Кобзар». Все прижизненные издания назывались «Кобзарь» — с мягким знаком в конце. Точь-в-точь как в русском языке. По-русски написана половина публицистики Петлюры. Даже свой журнал «Украинская жизнь» (какой ужас!) он издавал на русском языке в Москве. Журнал «Киевская старина» — библия для любого, кто возьмется изучать украинскую историю, двадцать пять лет выходил на русском. Герои комедий Квитки-Основьяненко говорят и по-русски, и по-украински, прекрасно иллюстрируя то, что мы называем двуязычием. Так было в жизни. Естественно, наиболее талантливые и смелые писатели не боялись этого и в литературе.

Невозможно забыть родной язык. Или убить его в себе — стереть из мозга, вычеркнуть из памяти, специально научиться писать с ошибками, еще вчера зная его на «пять». Только склероз, маразм, тотальная потеря памяти, затмение сознания, сопровождающееся обильным слюновыделением, как у взбесившейся собаки, помогут тебе в этом никак иначе не выполнимом деле.

Забыть родной язык можно только забыв себя, потеряв самоидентичность, разрушив свою личность и заболев психически. Может, тогда и забудешь (хотя это еще вопрос!), но кусаться точно начнешь! Уж поверьте моему «врачебному» филологическому опыту, немало вместившему таких «пациентов», подцепивших инфекцию «дерусификации»! Выть будешь на каждую вывеску, написанную по-русски, на каждое русское слово, даже на треньканье балалайки! Нацепи на себя хоть «луи виттон», хоть «бриони», а на четвереньки станешь и залаешь, как собака Жучка или пес Бровко. Причем, не с мягким фрикативным, а с взрывным московско-русским «г»! «Гаф»! «Гаф»! «Гаф!»

Хоть кнутом изгоняй из себя русский язык, хоть химикатами вытравливай, а он все равно останется в твоей голове. Ткнет в гнилую грудь железной ломоносовской указкой, прорубится шолоховской шашкой Гришки Мелехова, прорвется топотом копыт пушкинского «Медного всадника» и даст тебе подковой по чугунному лбу в самый неожиданный исторический момент! В самый неподходящий... Когда ты, может быть, как раз деньги за предательство самого себя собрался пересчитывать и трескать в одиночку, не делясь даже с подельниками, ящик печенья с бочкой варенья, как гайдаровский Мальчиш-плохиш.

Можно прикидываться, что ты русский язык не знаешь. Можно орать в истерике, как Тимошенко-Григян-Телегина на суде, что разучился понимать по-русски. Но знать все равно будешь! От себя-то этот факт не скроешь — будь ты хоть трижды бесноватым или бесноватой! Русский язык был и останется РОДНЫМ для подавляющего большинства народа Украины. Как родной для него была и останется Русь.

И напоследок шутка, которую мне прислали друзья на мобильник в самый разгар ющенковского лихолетья. Это перевод на украинский знаменитого стихотворения в прозе Тургенева, которое в детстве мы учили в школе наизусть по-русски: «У дні сумнівів, у дні тяжких міркувань про долю моєї Батьківщини ти єдина в мені надія та підстава, о велика, могутня, правдива та вільна російська мова!»

Глава 14. Мюнхгаузен в степях Украины

Кто такой барон Мюнхгаузен, знают все. Но вряд ли задумываются, что его приключения — и выдуманные, и реальные — происходили, в том числе, и в наших Краях! Барон ходил по киевским улицам, ел украинскую колбасу, пил пиво и, наверняка, норовил ущипнуть за зад пышнотелую украинскую девку, чьи достоинства лучше любых нынешних миниюбок подчеркивала тогдашняя плахта. Знаменитый враль и фантазер

был абсолютно реальным человеком, оставившим в архивах множество документальных свидетельств своего существования. Если задуматься, то Мюнхгаузен — самый знаменитый иностранец, когда-либо посетивший Украину. Тем не менее, ни памятника ему в Киеве, ни мемориальной доски нет, хотя он ее вполне заслужил, да и подавляющее большинство наших соотечественников ни слухом, ни духом не подозревают о его многолетней службе в Российской империи и участии в походах по украинским степям.