Воскрешение Лазаря

Она знала свою силу; еще когда Феогност в первый раз всерьез заговорил о монашестве, Ната, которая давно колебалась, но на людях поддакивала, видела, что если она не захочет, ни в какой монастырь Феогност не уйдет. Однако церковь ее пугала, она никого ни с кем не хотела делить, а еще больше не желала упреков, что вот она, помешав, погубила ему жизнь. Ната была сильнее церкви, но понимала ее плохо и оттого соперничать не хотела. Увидев, как прочно Феогност привязан к Богу, она легко его отпустила. Она вообще была плоть от плоти жизни, и идеи, учреждения, от жизни далекие, ее раздражали. Выйдя из детства, она, как могла, их сторонилась. Поэтому и с Колей, едва увидев, что братья больны чем-то схожим, она рассталась без колебаний.

Бог, как и коммунизм, казались Нате странным смешением детских болезней и детских же игр. Феогност с Колей заигрались и отстали; теперь, узнав из Катиных писем, что Феогност к церкви поостыл и, значит, выздоравливает, она решила, что пришло время его забрать.

В «Ахтубе» то Катя и Коля вдвоем, когда Натина дочка спала, то Коля в одиночку – девочка, ни разу в жизни его не видя, опасалась чужого, незнакомого мужчину, и стоило ему подойти, кидалась в рев – пять дней подряд непрерывно обрабатывали Нату. Они и на минуту не оставляли ее одну. Катя боялась, что если Коля сумел разыскать ее с Феогностом, сумеет это сделать и Ната. Или того проще, их почтовым адресом ее легко мог снабдить Спирин. Пару раз Ната и вправду пыталась выйти из номера, но они заперли изнутри дверь и демонстративно выкинули ключ в окно.

В начале, когда еще не было страшно, Ната что-то сказала им про игру, и они оба за ее слова ухватились, принялись убеждать, что нет, детство не кончилось, игра продолжается и им не наскучила. Да, Феогносту сейчас трудно, никто ничего скрывать от нее не собирается, но без того, что она называет игрой, ни он, Коля, ни Феогност своей жизни не мыслят. Если Ната скажет: или я, или игра, – они, конечно, выберут Нату, потому что оба с детства безнадежно в нее влюблены, они успокоят себя, что условие не настоящее, оно как бы понарошку: согласишься – и у тебя и Ната, и игра, а когда окажется, что пути назад нет, они ей не простят.

Повторяя это раз за разом почти без вариаций и на один голос, они выкручивали ей руки все пять сызранских дней, а на шестой, так и не дав увидеться с Феогностом, снова отвезли на вокзал и отправили обратно в Москву. В «Ахтубе» был какой-то сумасшедший дом, позже, сколько она ни пыталась те дни разделить, хоть что-нибудь восстановить, сумела вспомнить лишь три случая, когда все прерывалось. Два были связаны с Колей. Однажды он – Нате показалось, что явно согласовав с Катей, – на правах мужа вознамерился провести с ней ночь. Возможно, Колина попытка остаться с Натой наедине объяснялась ее собственным письмом, которое он получил полугодом раньше. Среди прочего Ната в нем писала: «Колюша, рыженький мой (в общем и целом), бородатый и очень любимый! Только что получила твое письмо и отвечаю по „горячим следам“. Я тебя очень люблю. Прими как данность и запомни – за это не надо бороться. Но и губить тоже не надо. Разводиться с тобой я не хочу. Это тоже данность. И не потому, что ты спасаешь Россию. Конечно, если спасешь, я буду рада, но и тогда твой успех будет для меня приятным дополнением, не больше». Через страницу: «Повторяю, я очень-очень тебя люблю и страшно скучаю. Пишу, а у меня прямо ноги сводит. Я так хочу к тебе прижаться, так всего тебя хочу. Сколько мне еще ждать? Я не могу так долго».

То давнее письмо, очевидно, засело в его памяти, и Коля думал, что, останься они вдвоем, она о Феогносте забудет. Он часто вставлял в разговор, что вот он впервые видит вместе ее и собственную дочь и что, хотя когда-то он дал обет, пока не дойдет до Владивостока, не иметь дело с женщиной, в сущности, разве этот обет кому-то нужен? А вот что действительно нужно, им втроем отпустить друг другу обиды и недельку вместе пожить. Но Ната отвергла его с явной брезгливостью, и он легко подчинился, сделал вид, что пошутил. Второй раз – они уже собирались ехать на вокзал, и вдруг Коля устроил безобразную сцену, кричал, что он первый раз в жизни оказался рядом с собственной дочерью и даже ни разу с ней не поиграл, «Ахтубу» он Нате не простит. Но и эта история с Колей была, конечно, ерундой, милым чудачеством, по сравнению с тем, что сотворила тогда тихая Катя.

Колина мировая была отвергнута на третьи сутки вечером. Так и так к утру четвертого дня стало ясно, что ни Катю, ни Колю Ната не услышит, будет сидеть в Сызрани столько, сколько понадобится. По той уверенности, с какой Ната держалась, и Коля, и Катя поняли: где живет Феогност, она знает, если же Катя перевезет его на другую квартиру, с помощью ГПУ Ната разыщет его и там.

Все это обдумав, Катя тем же утром надолго ушла из гостиницы. Ната, хоть и была измотана предыдущими тремя сутками, еще когда Катя надевала кофту, отчего-то насторожилась и потом все время, пока ее не было, буквально не находила себе места.