Воскрешение

Зондирование клеток памяти Зуры показало, что вода поднималась в течение пяти долгих месяцев и залила все вокруг. Их ковчег плыл и плыл по воле волн над горами и плоскогорьями. В целом плавание на ковчеге для всех его участников было сравнительно тоскливым занятием, сравнимым разве что с тюремным заключением, которое неизвестно когда кончится. Память Зуры запечатлела однообразные, как близнецы, дни в полутемных, затхлых помещениях ковчега, освещенных немногочисленными свечами.

На седьмом месяце плавания, т.е. 17 апреля, поднялся сильный ветер, который, к радости Зуры и всех великомучеников ковчега, разогнал туман и дождевые тучи. Под напором ветра и крутых волн ковчег ускорил свой бег в северо-западном направлении. Как заметил Зуре тесть, вода стала убывать, а это было уже хорошее знамение. Воды океанов и морей как бы стали возвращаться в свое прежнее ложе.

Однажды ночью, когда все спали, послышался страшный скрежет камней о дно. Ковчег затрещал и остановился, накренившись на один борт. Волны опасно раскачивали его, как бы пытаясь опрокинуть вверх дном.

Послышались перепуганные крики: "Караул, тонем!"

На борту поднялся страшный переполох: мычали коровы, ржали лошади, лаяли собаки, кричали люди.

Зура, полусонная, полураздетая, тоже вскочила с нар, где спала, и давай будить храпевшего как ни в чем не бывало Хама. Тот после вчерашней попойки, закончившейся далеко за полночь, никак не хотел просыпаться. Зура, костеря направо и налево, шлепала его по щекам, пытаясь привести в чувство.

-Вставай, черт окаянный! Ковчег тонет...- кричала она.

А Хам с пьяна бубнил под нос:

-Уйди, женщина! А то как врежу! Будешь приставать - выдеру...

При этом он ругался, как последний разносчик воды в их квартале.

Но Зура, не обращая внимания на слова, продолжала его тормошить. Тогда он начал брыкаться и отбиваться от нее руками и ногами, двинув довольно больно ногой ей в пах. Затем, закрывшись с головой в верблюжье одеяло, захрапел снова.

Возмущенная такими действиями мужа, Зура в сердцах крикнула ему, предварительно дав тумака:

-Ну и черт с тобой! Храпи. Пусть тебя, пьяницу, рыбы сожрут!

Бросив мужа, Зура стала в темноте пробираться на верхнюю палубу.

Там собрались почти все участники этого многомесячного плавания во главе с патриархом Ноем. Когда Зура вошла, он успокаивал собравшихся словами:

-Дети мои! Бог милостив, мы с вами спасены. Наш ковчег сел на мель, а это значит, что наступил конец нашего путешествия.

-Отец, - спросил Ноя его старший сын Сим, - может, тогда откроем двери и высадимся на берег?

-Нет, пока открывать двери рано, мало что может случиться. Пусть вода подальше уйдет от ковчега. К тому же еще ночь на дворе. Расходитесь по местам, утро вечера мудренее.

Народ нехотя начал расходиться. Зура и братья Хама тоже отправились восвояси, досыпать так бурно начавшуюся ночь. Когда Зура появилась в своем отсеке, Хам спал, издавая булькающие звуки. Зуре сперва не спалось, а потом, сморенная последними ночными событиями, она заснула праведным сном.

Утром Хам подался к отцу, еще даже не протрезвев как следует. Зура отговаривала его, но он был невменяем. У отца он вел себя непочтительно, шумел, кричал:

-Отец, давай скорее отворим двери, разберем кровлю ковчега и выберемся наружу. Мне осточертели эти тесные конуры и эта ужасающая вонь!

-Успокойся, Хам. Осточертело тебе или нет, но я не дам разрешения разбирать крышу. Не для того мы столько мучились в этом длинном плавании, чтобы нас потопила какая-нибудь случайная волна.

-Какая там волна, мы стоим на мели! Меня до сих пор мутит от этой морской качки, хочу скорей выбраться на сушу.

-Тебя не от качки, а от вина мутит, - проворчал недовольный поведением сына Ной. - Открывать двери и взламывать кровлю я запрещаю! Надо опасаться второй приливной волны. Земля еще не устойчива и все может с нами случиться.

-Отец, вечно, ты трусишь! - брызгал слюной Хам. - Сколько помню себя, ты всегда медлил, осторожничал.

-Есть хорошая поговорка: " Поспешишь - людей насмешишь". Будем ждать, пока вода подальше уйдет от ковчега.

В конце этого диалога, Ной, обращаясь к появившейся невестке, сказал:

-Забирай своего мужа, пусть опохмелится. Я запрещаю ему давать больше вина. Хватит пьянствовать! Пора одуматься и начать праведную жизнь.

Сорок дней ковчег стоял на месте. Все как неприкаянные маялись ожиданием. На сороковой день Ной приказал Иафету принести ему на верхнюю палубу клетку с вороном. Когда клетку принесли, он выпустил птицу на волю, сказав на прощание:

-Лети, Черныш, и возвращайся с хорошей вестью!

В ожидании возвращения ворона прошла неделя. На седьмые сутки Зура спросила Ноя:

-Отец, как ты думаешь, почему ворон не вернулся на ковчег?

Несколько помедлив, Ной ответил:

-Причин может быть много. Очевидно, вокруг плавает много трупов животных и людей, и ему есть где поживиться.

Это мне понятно, ну а где он спит? Он же не может все лететь да лететь.

-Видишь ли, дочка, для ночевки ему не обязательно возвращаться на ковчег. Отдыхать он может на вершинах высоких деревьев или на скалах, выступающих из воды.