Воскрешение

Резко отпрыгнув вбок и назад, Дарк ударил ребром ладони по кадыку только готовящегося оглушить его ударом по голове разбойника. Тяжелое оружие выпало из мгновенно разжавшейся руки и с грохотом покатилось по каменному полу, а через долю секунды повалился на колени и его хозяин, жадно хватавший воздух широко открытым ртом. Добивать его или поднимать оружие времени не было. Враги, роняя посуду и сквернословя, уже повскакали из-за стола, а Дарк едва успел скрыться за ящиком, стенку которого тут же превратили в груду обломков два врезавшихся арбалетных болта. По счастливой случайности, внутри хранились шкуры, вещи из дубленой кожи и прочая, довольно толстая одежда, сведшие на нет убойную силу пары снарядов, а иначе… а иначе бы они прошили ящик насквозь и все равно впились бы в тело моррона, правда, причинив ему куда меньше вреда.

Теперь стрелки были неопасны, по крайней мере в течение пары минут, понадобившихся им для перезарядки арбалетов и натяжения тугих стальных тросиков. Дарк записал себе в плюс, что ловко ушел от выстрелов и обезопасил себя на ближайшее время от подлых болтов, которые, как стрелу или метательные ножи, никогда и ни за что не отбить рукой, будь ты даже быстр, как вампир. Минусов в его положении было целых два, притом оба существенные. Во-первых, почти все бандиты накинулись на него, а в погоню за шустрым коротышкой Каблом бросилась лишь жалкая парочка. Во-вторых, он не успел, как рассчитывал, подобрать оружие, и теперь ему приходилось использовать лишь подручные средства, а под руки ему попались массивный канделябр на пять свечей и гнутая серебряная вилка.

Маневры среди мешков, ящиков, тюков и прочего награбленного габаритного добра пока проходили успешно, по крайней мере враги хоть и окружали его, но медленно, да и к тому же не смогли наброситься на него сразу и задавить числом. Одни переоценили свои способности и застряли в попытках перелезть через мешки, другие толкались в узких проходах, тем самым мешая друг дружке.

Как оказалось, канделябром очень удобно парировать удар меча, а затем бить им из-под низа по подбородку. Моррон опробовал этот новый прием на здоровенном, лысом бугае, внезапно появившемся у него на пути из-за ящика справа. Получив сокрушительный удар в нижнюю челюсть, бандит отлетел шага на два назад, ударился затылком о каменную стену и больше не представлял угрозы. Подобрать выпавший из его руки меч Дарк, к сожалению, не успел, поскольку тут же последовала атака слева, причем на этот раз нападавших было сразу двое. Один слишком много времени потратил на замах, и поэтому его топорику так и не удалось раскроить напополам голову моррона. Удар на опережение все того же верного канделябра пришелся врагу по лицу и наверняка превратил бородатую рожу в кровавое месиво. Враг, завывая, упал, а Аламезу было некогда проверять результат своих ратных трудов, поскольку именно в этот миг его левого бока коснулась обжигающая сталь. Воспользовавшись моментом, второй нападавший сделал глубокий выпад, надеясь проткнуть беглеца насквозь. К счастью, он невнимательно слушал речь своего главаря, догадавшегося, что под монашеской робой скрывалась кольчуга. Клинок прошел вскользь, прорезав толстую материю робы, повредив три ряда звеньев и оставив на боку царапину, но так и не причинив существенного вреда. Из глубокого выпада неудачливый боец выйти не успел, поскольку ему в горло вонзилась вилка. Гораздо удобней было бы ткнуть врага в глаз, но Аламез поступил по-иному исключительно из принципиальных соображений. В прошлой, военной жизни он вдоволь насмотрелся на страдания калек и был искренне убежден, что куда милосердней сразу убить человека, нежели превратить его в инвалида, обрекая тем самым на тяжкие душевные муки от осознания собственной неполноценности.

Оставив вилку в горле захлебывающегося собственной кровью врага, моррон перехватил канделябр в левую руку, а правой резко вырвал меч из ладони так и застывшего в выпаде умирающего, который после этого тут же завалился набок и затих. Теперь, когда в руках Дарка оказалось достойное оружие, можно было выходить на открытое пространство и самому атаковать, а не изматывать силы врага хорошей лишь до поры до времени беготней. Быстрое перемещение в лабиринте препятствий изматывало не только врагов – тем временем стрелки перезаряжали арбалеты.

Опрокинув пару ящиков, Аламез с грозным криком вылетел на середину зала и был обескуражен тем парадоксальным, не укладывающимся в голове фактом, что биться-то, собственно, и не с кем. Моррон ожидал, что на него сразу накинется целая дюжина жаждущих его крови бойцов, а большая часть их была уже перебита. На полу валялось семь-восемь обезображенных до неузнаваемости трупов, еще подергивающих конечностями и издававших гортанное бульканье. Те же из разбойников, кто еще стоял на ногах, были очень заняты и не отдали должное его эффектному появлению.