Воскресение Осириса (СИ)

  - Астарот! Астарот! - в корчму влетел ошалелый Вергилий, - Там! Там! - он размахивал руками в сторону выхода и от волнения ничего не мог сказать.

  Сообразив, что на улице произошло что-то плохое, компания, возглавляемая Астаротом, ломанулась во двор. Двор и парковка были пусты. Нос почуял насыщенный запах озона, возле уборной в небо поднималось облако синего дыма потрескивая электрическими разрядами.

  - Это он - Джанх! - заревел взбудораженный Астарот.

  Вергилий обхватил свое лицо ладонями и с ужасом произнес:

  - Я видел - он забрал с собой твою дочь...

  Глава VII

  Жертвоприношение

  Огромные, величественные статуи Гермопольской Огдоады, восемь богов, четыре справа от входа, четыре слева, с высоты своих постаментов сквозь дым кадильниц взирали на малочисленную толпу жрецов и духов, собиравшихся в тайном святилище Осириса, о котором ничего не было известно ни в Аду, ни в Чистилище. Десятки душ наблюдали за приготовлениями, совершаемыми жрецами на арене полусферического храма, вытесанного прямо внутри скальной породы в незапамятные времена искусными зодчими.

  Полуциркульная мизансцена состояла из семи высших жрецов - иерофантов, колдующими над трибунными жертвенниками, стоящими на равном друг от друга расстоянии, и большим каменным алтарём - открытым саркофагом продолговатой формы в центре происходящего действа. На фронтальной стороне алтаря была изображена птица с человеческой головой и человеческими руками, протягивающая к ноздрям мумии руку с вложенным в нее иероглифическим символом распущенного паруса, означающим дыхание; в другой руке - крест с круглой петлей наверху - знак жизни.

  Все семь иерофантов были одеты в схенти - набедренные повязки из неширокой полосы белой ситцевой ткани, закреплённые вышитыми длинными поясами, накидки, сшитые из кусков ткани, а на плечах у них красовались леопардовые шкуры. На головы были надеты белые клафты в желтую полоску, у каждого на груди висел соответствующий расцветке клафта ускх- символ Солнца. Широкие кольца и обручи из чистого золота украшали запястья рук жрецов и ноги вокруг щиколоток.

  Жрецы готовились к выполнению важнейшего ритуала вывода мумифицированного тела после смерти для дальнейшей жизни. Труп, окутанный дымкой благовонных курильниц, лежал на центральном алтаре-саркофаге в нарядном убранстве. Принадлежал он не кому-нибудь, а самому богу возрождения, царю загробного мира, судье душ усопших, великому и грозному Осирису. Бог-мученик, которого Анубис однажды уже воскрешал, вновь должен был восстать из мертвых.

  В его бездыханном теле невозможно было обнаружить никаких признаков жизни, но это не означало, что он был безвременно потерян для мира живых. Пока он лежал неподвижно, душа оставалась связанной с ним магнетической нитью, открытой только ясновидящему взору жреца руководившего процессом. Таким образом, жрецы обслуживающие мумифицированного Осириса могли поддерживать минимальные жизненные функции очень долгий период времени.

  Перед Джанхом сегодня вновь стояла задача убедить омертвелую плоть через эту невидимую для простого обывателя нить, связывающие два мира в том, что "Смерти нет!". Для этого Джанх, во главе семи жрецов, решил прибегнуть к самому эффективному средству - совершить над трупом Осириса жертвоприношение - пролить живую горячую кровь на холодную плоть, чтобы искра владыки нашла обратный путь по тончайшей нити и вернулось из другого уровня бытия назад, в бездыханное тело своего владельца.

  Иерофанты находясь в глубоком трансе, словно маятники раскачивались из стороны в сторону при этом бормоча себе под нос сакральные молитвы. Звучание молитв постепенно нарастало и кружилось в воздухе, как шмелиный рой.

  Наблюдатели вдруг расступились и образовали проход, в котором показались два персонажа - главный иерофант вел перед собой к жертвенной арене Альтеру переодетую в белую свободную тунику. Демонесса шла сама спокойным уверенным шагом. Можно было подумать, что она добровольно следует к жертвеннику, если бы не её стеклянный отрешенный взгляд в никуда - Аля находилась под сильным гипнозом. Её подсознание понимало, что дела плохи; душа, заточенная к крошечную клетку заклятия, неистово трепетала и разрывала изнутри грудь, но сознание её, перепрограммированное Джанхом, отдавало четкие команды непослушному телу и шло вразрез душевным терзаниям.

  Судьба Альтеры была предрешена ещё тогда, в тот злополучный день в библиотеке Когнасцидомуса, когда клятва жертвоприношения была произнесена над несчастной, ни в чём не повинной девушкой. Эта печать заклятья поставленная Джанхом на её сущности была неотвратимой и никто другой, включая самого Джанха, уже не мог ни снять это заклятье, ни занять место приговорённой жертвы.