Восход доблести

Кира, Диердре и Лео шли через Уайтвуд, листья хрустели у них под ногами, в то время как деревья вокруг них покачивались. Они шли молча уже несколько часов в сторону запада, по мере того как опускался закат. Кира спрашивала себя, дойдут ли когда-нибудь до Ура. По крайней мере, она испытывала облегчение от того, что они находились по другую сторону от реки Танис, и она позволила себе подумать о хорошем. Кире казалось, что ее сердце забилось чаще, когда она осознала, что Ур уже близко. Если больше не произойдет никаких неожиданных встреч, она сможет дойти туда в течение нескольких дней. Теперь у них даже была еда, благодаря Лео, который весело подпрыгивал позади них, держа в пасти трех мертвых кроликов, убитых им в пути. Самоотверженный, он не стал их есть, ожидая минуты, когда сможет поделиться со всеми.

По дороге Кира думала о своем отце, задавалась вопросами, где он сейчас, одерживает ли победу в сражениях или, она не осмеливалась представлять, жив ли он еще. Она думала об Эйдане и даже о своих безрассудных братьях, которые ее раздражали. Кира спрашивала себя, останется ли еще на земле Волис, в который она сможет вернуться, или же пандезианцы сотрут его с лица земли. Она знала, что это только вопрос времени, прежде чем огромные армии Пандезии услышат о том, что они сделали, пока они все не отправятся на ее поиски. Кира знала, что это была гонка со временем, пока она не доберется до безопасного Ура.

«Почему?» – спрашивала она. – «Почему я нужна в Уре? Кто мой дядя? Кто моя мать? Какими силами я обладаю, которые могут помочь моему отцу? И почему все это скрывали от меня? Правдивы ли пророчества? На самом ли деле я стану могущественным воином, как мой отец?»

Послышался шорох веток, который вывел ее из задумчивого состояния, и Кира вдруг ощутила руку Диердре на своей груди. Подруга остановила ее. Все трое остановились на краю линии деревьев и, посмотрев по сторонам, Кира удивилась, увидев перед ними дорогу, петляющую через лес. Глядя на широкую, хорошо протоптанную лесную дорогу, она еще больше удивилась, когда услышала, что по ней кто-то идет. Раздался громкий шорох, сопровождаемый скрипом деревянных колес. Девушка поняла, что это повозка.

Сердце Киры бешено застучало, когда она увидела огромную повозку с голубыми и желтыми символами Пандезии по бокам, которая повернула за изгиб и направлялась к ним. Повозка приближалась, лошади шли рысью и, когда она проехала мимо, Кира подняла голову и увидела за решетками лица нескольких девушек с ужасом в глазах. Они казались ее ровесницами.

Кира ощутила приступ негодования.

«Они везут их к Лорду Губернатору», – заметила она.

Кира наблюдала за тем, как за одной повозкой последовала другая, наполненная вооруженными солдатами Пандезии. Кони бежали рысью, оставляя облака пыли, после чего они свернули за изгиб и исчезли так же быстро, как и появились.

Кира и Диердре переглянулись, и Кира увидела то же возмущение в глазах своей подруги.

«Я знаю, о чем ты думаешь», – сказала Диердре. – «Но если мы последуем за ними, нам ни за что не удастся с ними справиться. Ты осознаешь, что их намного больше, чем нас, не так ли?»

Лео рядом с ними зарычал.

Кира не знала. Сердцем она понимала, что, несмотря на неравные силы, несмотря на риск, она не может позволить той повозке просто уехать. Это будет преследовать девушку на протяжении всей ее жизни. По пути ей встретилась несправедливость, и она не может пройти мимо нее.

«Кем я буду», – спросила Кира. – «Если отвернусь от нее?»

Она посмотрела на свою подругу и увидела страх в ее глазах, но вместе с тем воодушевление и, наконец, ту же решимость. Диердре кивнула, и Кира поняла, что может рассчитывать на подругу.

Кира протянула руку назад, крепко сжала свой жезл и, не успев даже тщательно все обдумать, выбежала из-за деревьев. К ней присоединились Диердре и Лео. Втроем они бежали в противоположную от Ура сторону, подальше от своего путешествия – и навстречу справедливости.

Глава двадцать пятая

Алек стоял коленями на земле, не ощущая ни грязи на своих руках, ни холодного ветра на лице, ни даже собственного тела. Он онемел, преклонив колени у могилы своего брата. Он рыдал, не переставая, рядом с курганами земли, его руки огрубели после ночи непрерывного копания, когда он лично хоронил брата.

Сейчас Алек ничего не чувствовал, кроме пустоты, склонив колени возле своей семьи, члены которой были живы еще несколько дней назад. Теперь же они все были мертвы. Это казалось нереальным. Перед ним находился брат, ради которого он принес в жертву свою жизнь, ради которого он вызвался добровольцем в Пламя. Но Алек не чувствовал себя героем. Наоборот, его переполняло чувство вины. Он не мог не думать о том, что все это случилось по его вине.