Восемь трупов под килем

Вялая перепалка продолжалась, но Турецкий потерял к ней интерес. Он ушел в тень, задумчиво смотрел на людей. Какой-то дисбаланс в соотношении сил… Ну, точно! Ни одной женщины на корме, кроме пострадавшей Ольги Андреевны.

Пора разбираться. Он взлетел по трапу на нижнюю палубу — опережая всех остальных. Каюта французов была не заперта. Он постучал — чисто для блезира, распахнул дверь.

— Прошу прощения, мадемуазель…

Первая мысль, что еще одна сошла с трассы. Николь в миниатюрных трусиках и очень непрактичном топике лежала, раскинув ноги, посреди кровати. Голова заброшена, взор неподвижен. Он машинально бросился ее осматривать — не похоти ради. На теле ни синяков, ни крови, и это хорошо, тело человека достаточно нежное, чтобы совать в него всякие металлические предметы. Зато на тумбочке красовалась пустая бутылка из-под джина, на полу валялись осколки разбитого бокала. Удушливый запах стелился по каюте — алкоголя и не только. Такую вонь не вывести индийскими благовониями. Он бы затруднился дать природу потребляемого вещества, с этим вопросом лучше обратиться к опытному офицеру из службы наркоконтроля. Он потряс француженку. Реакция последовала будь здоров. Той не понравилось, что ее вытряхнули из нирваны. Резкий подъем, переворот — и вот уже осоловевшая от пьянки, наркоты и безделья баба сидела на кровати, таращась распахнутыми до упора глазами в пространство. Лицо ее было измазано тушью, потекшей с ресниц.

— Эй, вы в порядке?

Она неуклюже замахала руками, стала что-то лопотать, оттолкнула сыщика и вновь плюхнулась на койку. Он растерянно висел у нее над душой, поднес нос к пузырящимся губам, отпрянул с отвращением: ну, и «компот» она сегодня употребляла! Соображать она точно не могла. И вдруг дико захохотала, схватила его за шею цепкими ручонками, поволокла к себе. Он упирался коленом, вырвался, едва удержался, чтобы не хлестнуть ладонью. Не мужское это дело — отвешивать женщинам пощечины. А Николь мерзко кривлялась, гнула пальцы, исторгала рулады на языке, который даже к французскому имел посредственное отношение. Допрашивать эту шлюху было бессмысленно. И уже не важно, притворяется ли она. Все равно ничего не скажет. Он вышел из каюты, хлопнув дверью, обернулся на шум. Ольга Андреевна передвигалась самостоятельно, только Глотов поддерживал даму под локоток. Сзади наступал ей на пятки Шорохов, жался к стеночке в узком проходе Феликс. Манцевич и Лаврушин отталкивали друг друга.

Он сделал несколько шагов, постучал… и лучше бы этого не делал. Еще одна Менада — из тех, что растерзали Орфея — распахнула дверь, едва не засадив ему кулачком промеж глаз! Непонятно, что ее остановило. Посмотрела на него со всей немыслимой злобой, закуталась в простыню, добрела до кровати и рухнула.

— Послушайте, Ксения, вы такая злая… — миролюбиво начал Турецкий.

— Я не злая, я пассионарная, — отрезала девушка, стреляя из кровати глазами. — Надоело мне выслушивать вас и вам подобных. То толстяк придет со своими фальшивыми сочувствиями и нравоучениями, как я должна выстраивать свою дальнейшую жизнь, то Игорь Максимович… вы бы видели, как у него глаза от похоти сверкали! То этот его секретарь подъезжает — и задает вопросики, которые вам и не снились…

— Но мои же глаза от похоти не сверкают, — резонно возразил Турецкий. — И вопросики вполне из ряда вон не выходящие.

— Вы понимаете, я жениха сегодня потеряла! — ее глаза вонзились в него без жалости. — Что вам надо? Вы на часы когда в последний раз смотрели?

— Воздержусь от советов и сочувствий на сон грядущий, Ксения, — сказал Турецкий, которому все это мракобесие уже порядком надоело. — Несколько минут назад на вашу несостоявшуюся свекровь было совершено дерзкое нападение. Она едва осталась жива.

— Вы того, да? — она выразительно постучала по голове. — Какое, к черту, нападение?

— Дерзкое, — повторил Турецкий. — Сегодня не первое апреля. Ольгу Андреевну пытались выбросить с нашей героической яхты. Когда она вцепилась в ограждение, ее принялись душить. Но, к счастью, не додушили, прибежали люди. Злоумышленник скрылся. Личность нападавшего осталась незамеченной. Даже Ольгой Андреевной.

— А она не приукрашивает? — Ксения насторожилась, выбралась чуток из простыни.

— А зачем ей это надо?

— Я… не знаю.

— Увы, — вздохнул Турецкий, — нападение было реальным. Ольга Андреевна потрясена, и, боюсь, ей требуется помощь психолога, которого на яхте нет. Повторяю, в реальности нападения сомневаться не приходится.

— О, боже… надеюсь, с ней все в порядке? А при чем здесь я?

— Когда вы в последний раз выходили из своей каюты?

Она задумалась.

— Давно… еще не стемнело. Я поднялась на камбуз, стащила пакет сока. Герды там не было… Подождите, — до нее дошло. — Вы что, подозреваете, что это я… напала на Ольгу Андреевну? Какая чушь, что я могу иметь против этой приличной женщины?