Восемь мечей

– С нашего чаепития, – пробормотал полковник. – Мы все были взбудоражены новостями: ну, его дочка с моим сыном. За день до того он получил от нее письмо, и вечером мы с ним все обговаривали. Так что вчера он явился на чаепитие и объявил всем.

– И он был в хорошем настроении?

– Господи, конечно. Доволен как слон.

Хэдли прищурился:

– И не случилось ли потом чего-то, что могло бы его расстроить?

Стендиш вынул сигару и стал прикуривать ее, как вдруг ему в голову пришла какая-то тревожная мысль. Он обернулся и сердито взглянул на епископа.

– Знаете ли, я вот о чем подумал! – Казалось, его воспаленные глаза вот-вот вылезут из орбит. – Он и впрямь уходил как в воду опущенный, Богом клянусь. А огорчился он как раз после того, как вы отозвали его поговорить.

Епископ сложил руки поверх своего зонта. На его лице было такое выражение, будто он с трудом сдерживал торжество.

– Это так, друг мой, – ответил он, – и я обязательно расскажу об этом, как только старший инспектор закончит излагать суть дела… Пожалуйста, продолжайте, сэр.

– Камердинер свидетельствует о том, – немного погодя продолжил Хэдли, – что в гостевой дом погибший пришел обеспокоенным. Он приказал подать ужин в кабинет. И что было необычно, не стал переодеваться к ужину. Ужин был подан в половине девятого, и тогда погибший казался еще более встревоженным, чем до этого. Он сообщил камердинеру, что у него много дел, и просил никого к нему не впускать. Как вы могли заметить, вчера ночью как раз спала жара. Тем вечером разразилась буря…

– Черт возьми, и еще какая буря! – прохрипел полковник. – Генри Морган попал в нее, и ему пришлось три мили тащиться до…

Хэдли начинал терять самообладание.

– Если не возражаете, полковник, – прервал он, – вам будет весьма и весьма необходимо узнать следующее… Вскоре после начала бури ветром снесло линию электропередачи или что-то вроде того, и из строя вышло все освещение. Камердинер, который находился на первом этаже, закрыл все окна и стал рыться в поисках свечей. И вот, когда он собрался пойти с ними наверх, во входную дверь постучали. Когда он отворил дверь, ветер задул свечу, но как только он вновь зажег ее, то увидел на пороге незнакомца…

– У вас есть его описание, мистер Хэдли? – вклинился епископ.

– Не самое подробное. Среднего роста, моложавый, с темными волосами и усами, в кричащем костюме, говорил с американским акцентом.

Епископ двинул шеей с выражением мрачного триумфа. Он кивнул:

– Продолжайте, мистер Хэдли.

– Камердинер собирался уж было ответить, что мистер Деппинг сегодня никого не принимает, и закрыть дверь, как вдруг этот человек сунул ногу в дверной проем. И сказал… – Хэдли заглянул в свои бумаги. – Он сказал: «Уж меня-то он примет. Спросите у него». Инспектор Мерч не вдавался в подробности. Кажется, тот человек указал при этом на переговорную трубку.

– Ага, – включился полковник. – Знаете, такая… Ты в нее вначале свистишь. А потом начинаешь говорить. Деппинг занимал две комнаты: спальня да кабинет. И у него была такая трубка, она шла прямиком до кабинета от первого этажа. Как раз у входной двери она и располагалась.

– Хорошо… Незнакомец очень настаивал, так что Сторер позвонил мистеру Деппингу. А мистер Деппинг ответил: «Хорошо, пусть поднимется», несмотря на то что тот не представился. Однако мистер Деппинг попросил камердинера далеко не уходить на случай, если в нем возникнет нужда. Сторер предложил пойти и попробовать починить свет, но Деппинг на это ответил, чтобы тот не беспокоился, поскольку у него в кабинете было предостаточно свечей.

Как бы то ни было, Сторер поднял Ахиля Джорджеса, повара, и, несмотря на протесты, под дождем отправил его на улицу проверять, не оборвались ли провода. Камердинер тем временем поднялся закрыть окна наверху и услышал при этом, как Деппинг и его гость говорили в кабинете. Самих слов он не расслышал, но их беседа казалась довольно дружелюбной. Вернувшись, повар доложил, что ни единого провода оборвано не было. Когда проверили электрощиток, то оказалось, что все дело было лишь в коротком замыкании, и замена предохранителей решила проблему со светом…

Доктор Фелл, который все это время самозабвенно набивал трубку, вдруг повернул к инспектору свою массивную голову и уставился на него. Глаза его при этом немного скосились. Он шумно и глубоко вздохнул.

– Хэдли, – пробормотал он, – а вот это очень интересно, самое интересное из того, что вы рассказали. Продолжайте, продолжайте.

Хэдли крякнул. Он испытующе взглянул на доктора и продолжил: