Восемь лет среди пигмеев

— Мадами, — заговорил он наконец, — это поистине печальная история. Пигмей, если он хочет жить, должен постоянно охотиться. Чтобы добыть пищу, мы ходим в лес со времен деда моего деда и даже с более раннего времени. Когда сети бывают пусты, мы голодаем. Мы специально ходили на охоту, чтобы поймать окапи для господина Патнем. Но когда нам это удавалось сделать, мы забывали о цели нашей охоты и метали копья и стрелы прежде, чем успевали сообразить, что мы делаем.

Иметь двадцать долларов было для пигмеев пределом мечтаний. Представляю, как бы они радовались, обменяв их на франки и делая покупки в лавке индуса возле шоссе. Но, оказывается, привычка, выработанная веками, была настолько сильной, что ее не мог преодолеть даже соблазн награды.

Чтобы поймать окапи, несколько пигмеев вырыли ямы, однако это оказалось безуспешной затеей.

Как-то, отправившись вместе с ними в лес, мы встретили Моке, который нес на плечах мертвого окапи. Вид у него был сердитый.

— Мы знаем, господин хочет живого, — сказал он, — но этот окапи испугался и сам наткнулся на копье.

Однако животное выглядело так, словно наткнулось по меньшей мере на десять-двенадцать копий или на частокол. Пат не желал сдаваться.

— Если они не могут поймать живого окапи сетями, — сказал он Агеронге, — может быть, это удастся сделать при помощи западни?

Пигмеи и высокорослые негры принялись усиленно рыть ямы по всему лесу, чтобы удовлетворить страстное желание Пата. Они выкапывали их на звериных тропах, ведущих к водопою или к скоплениям соли на поверхности земли. Они нарыли их так много, что один за другим в них стали попадать люди, и Пату пришлось мазать йодом ободранные голени и локти. Он успел израсходовать на людей довольно большое количество бинтов, прежде чем был пойман окапи. Вот как это произошло. Несколько недель спустя, когда первоначальный ажиотаж охоты уже стал спадать, как-то утром нам сообщили, что животное поймано. Окапи попала в яму, вырытую неграми километрах в двадцати от гостиницы. Все мы решили отправиться туда. Пату с его эмфиземой и другими осложнениями после мальтийской лихорадки следовало бы остаться дома. Но он не хотел и думать об этом. Он приказал подать носилки, и мы отправились. Я шла впереди, под охраной пигмеев и «Мадемуазели». По мере удаления от реки тропа постепенно поднималась в гору и, обогнув стороной деревню Банадигби, углублялась в тропический лес. Собака бежала по тропинке, видимо, боясь рыскать по сторонам вдали от дома. Только что она бежала передо мной, как вдруг исчезла, провалившись в прикрытую листьями и ветвями яму, вырытую посреди тропинки. Я услышала испуганный лай собаки: падение было для нее полной неожиданностью. Мне хотелось от всего сердца обнять собаку — я понимала, что, если б не она, в ловушку провалилась бы я сама.

Пигмей Онеги — единственный из обитателей нашей части леса Итури — бегло говорил на пиджин-инглиш — упрощенном английском языке. Он некоторое время жил в Костерманвиле, расположенном на границе с соседними странами Восточной Африки, и там у кикуйю или сомалийцев научился говорить по-английски.

— И-и-и-я-а-а! — закричал Онеги, — Бамбути[23], достаньте из ловушки собаку Мадами!

Он употребил это название пигмеев, обращаясь к нашим местным неграм, очевидно желая поддразнить их, чтобы они побыстрее достали бедную собаку из ямы, которая для него была слишком глубока.

— И-и-и-я-а-а! — завопили негры, спеша на помощь. — Мадами в яме, Мадами в яме.

Негры были явно разочарованы, обнаружив на дне ямы не меня, а «Мадемуазель», однако снизошли до того, чтобы вытащить ее наверх. «Мадемуазель» теперь была более внимательна. Наконец, после нескольких часов утомительного пути мы добрались до ямы, где находилось животное. Это была очень красивая самка. Окапи принадлежат к семейству жирафовых, но у них не такая длинная шея. Это редкое животное было впервые поймано европейцами в Конго в начале XX века. Наша окапи была гнедая, с желтовато-белыми щеками. Верхняя часть передних и почти обе задние ноги были покрыты яркими темно-пурпурными и кремовыми полосами.

Животное возбужденно металось на дне ямы — три шага вперед и три назад. Его кроткие коричневые глаза были широко раскрыты от страха.

Негры принялись делать изгородь из небольших деревьев, связывая их лианами. Подоспевший Пат взял руководство на себя и действовал так, словно ему подарили филадельфийский монетный двор.

— Разве она не красавица? — кричал он. — Двадцать долларов тем, кто рыл яму, а остальным — сигареты и банановое вино, после того как мы доставим животное в лагерь.