Восемь голубых дорожек

Разговоры об этом дне стали самыми любимыми между Тусей и Тусиной бабушкой Анной Мартыновной. Начинались такие разговоры обычно по пути в бассейн. Под эти разговоры они незаметно проходили пешком довольно большое расстояние от своего дома до того места на Ленинградском проспекте, где находилось здание бассейна. Туся не ныла, не жаловалась на усталость, не канючила: «Бабушка, возьми такси, я больше не могу!» — а шла бодро, легко поспевая за размашистыми шагами своей энергичной и властной бабушки.

И сегодня тоже.

— Бабушка, — начала Туся, — а когда ты была маленькой, у тебя тоже праздновали день рождения?

— Конечно.

— И гости приходили? Ну, разные там ребята?

— Разумеется.

— А что вы делали? Ну, ты и твои гости?

— Играли, показывали живые картины…

Живые картины? Какие такие живые картины?

В глазах у Туси любопытство сменяется недоумением.

Тогда Анна Мартыновна разъясняет: когда она была такой же, как Туся, более пятидесяти лет назад, они, то есть бабушка, ее братья и сестры и другие дети, часто устраивали живые картины.

— И это было, — добавляет бабушка, — весьма и весьма интересно!

И все-таки Туся не понимает… Она не представляет себе, что за штука — живые картины.

До бассейна еще порядочно, но они уже на Ленинградском проспекте. Шагают ходко — высокая, очень прямая пожилая женщина, которой лет за шестьдесят, и девочка с темными глазами, румяная и хорошенькая…

— И вы тоже можете устроить живые картины, — говорит Анна Мартыновна. — Например, такая живая картина: приход весны. Кто-нибудь наряжается весной. Конечно, девочка. Вся в розовом, с венком цветов на голове, в руках цветы. А вокруг…

Теперь Туся поняла. Поняла и возмутилась: кто-нибудь? Не кто-нибудь, а именно она, Туся, нарядится весной! Уже готово капроновое платье на розовом чехле, уже куплены туфли и чулки. А цветы можно взять у мамы. Они стоят в вазочке на туалетном столике. Там вполне достаточно красивых шелковых цветов.

— Или так, — продолжает Анна Мартыновна. — Живая картина изображает подводное царство. На троне сидит морская царевна. Она в голубом, ее окружают…

— Морской царевной тоже буду я! — восклицает Туся. Восклицает твердо, с непреклонностью в голосе. Словно и спорить с ней нельзя. Раз решила, так тому и быть!

Но Анна Мартыновна и не собирается спорить. Теперь у них с Тусей одинаковые мысли. Теперь они редко спорят.

— Конечно, ты! — говорит Анна Мартыновна. Действительно, кто же может сравниться с ее Тусей?

Туся ускоряет шаг. Ей не терпится рассказать ребятам о том, что будет завтра на дне ее рождения! Сперва она нарядится весной — вся в розовом, потом вся в голубом будет изображать морскую царевну.

— Бабушка! — Туся останавливается вдруг как вкопанная. — Бабушка, у меня ведь нет голубого платья!

На лице у нее чуть ли не отчаяние.

Анна Мартыновна смотрит на внучку ласково и снисходительно. Успокаивает:

— Будет у тебя голубое платье. Не волнуйся. Все придумала.

Еще в прошлый бассейновый день Туся рассказывала девочкам Гале и Маринке, какими пирогами их будут угощать.

Как полагается перед уроком плавания, они втроем стояли в душевой. Сверху на них брызгал теплый дождик. Галя и Маринка изо всех сил терли себя намыленными мочалками. Ведь нужно же смыть хотя бы половину из тех тридцати трех миллионов микробов, которые обитают на каждой из них.

Туся тоже стояла рядом. Но она не любит ни мыла, ни мочалки. К тому же какие на ней могут быть микробы? На ней? На Тусе? Да еще тридцать три миллиона? Какая чепуха!..

Она просто так стоит под душевым дождиком. В одной ее руке мокнет кусок мыла, в другой — мочалка. Сверху хлещут струйки воды прямо на расписную шапочку и стекают вниз, а Туся рассказывает: торт у них будет, под названием «Лунный сюрприз»…

— «Лунный сюрприз»? — не веря своим ушам, переспрашивает Маринка и даже забывает отмыть коленки, на которых прямо въелись эти дрянные микробы. Особенно на левой коленке их много. Ну прямо не отдерешь!

— «Лунный сюрприз», — подтверждает Туся и с торжеством смотрит из-за струек воды на ошалевших девчонок. И, чтобы их окончательно доконать, прибавляет: — И еще будет салат, который называется «Марсианский».

Про салат Туся сочинила тут же, на ходу. Теперь ей нужно сказать бабушке, чтобы обязательно был какой-нибудь особенный салат и чтобы он обязательно назывался «Марсианский».

Галя и Маринка слушают Тусю как завороженные. Еще ни разу в жизни ни той, ни другой не приходилось бывать на таком роскошном дне рождения! А после душа, идя к воде с полотенцами на плечах, они шепчутся, шепчутся, шепчутся… Только без Туси. Только вдвоем: Маринка и Галя. Они обсуждают подарки, которые пойдут покупать Тусе.

— Я прямо не могу дождаться, когда наконец! — восклицает Маринка. Глаза у нее блестят. Блестят и капельки воды, оставшиеся после душа на веснушчатом носу. И красная резиновая шапочка, похожая на мокрую от дождя шляпку сыроежки, тоже блестит…

Так было в прошлый раз.