Восемь голубых дорожек

А сядет солнце, и все покрывает тонкий хрусткий ледок. По ночам заморозки. Не морозы, а так себе - легкие весенние заморозки. Но чуть глянет солнце и весь ледок распустит сразу, будто его и не бывало.

Дни становятся длиннее и длиннее. По утрам, когда Марина отправляется в школу, солнце стоит уже высоко.

И до лета осталось немного. Месяц да еще полмесяца - и будет конец учебного года. А там гуляй себе напропалую! Хоть по целым дням носись по двору и прыгай через веревочку!

Сегодня по дороге из бассейна домой Маринка и сама расчирикалась, будто воробей. Идет трещит без умолку. Трещит не переставая. И все о бассейне. И только про бассейн.

"Зоя Ивановна сказала!… Зоя Ивановна велела!… Зоя Ивановна посоветовала нам… Зоя Ивановна этого не разрешает" Зоя Ивановна… Зоя Ивановна… Опять Зоя Ивановна…

Дедушке и словечка вставить невозможно. Ему остается только слушать, улыбаться и молча кивать головой.

Но все- таки, когда Маринка на секунду приумолкла, дедушка ее спросил:

- Ты мне толком скажи: значит, и тебя Зоя Ивановна решила выпустить на соревнование?

- Да, дедушка, она решила! Голос у Маринки ликующий.

- Не побоишься?

- Да что ты, дедушка! Ведь это простые учебные соревнования! Курсовки называются. Они у нас бывают каждый месяц!

Пока они шли из бассейна, пока дошли до своего подъезда и поднялись на шестой этаж, дедушка уже все узнал про предстоящее соревнование, про "курсовку", к которой будет допущена вся Маринкина группа.

Но ведь это дедушка все знает. А бабушка?

И, придя домой, Маринка начинает сначала. Хоть это будет лишь обычная курсовка, но на курсовке все бывает по-настоящему, как на большом соревновании. Каждому отведут водную дорожку. Каждому совершенно отдельную. Никто тебе не станет мешать! И у нее, Маринки, тоже будет своя дорожка, своя стартовая тумбочка. И судьи будут засекать время по секундомеру. А как же? И будет стартовый пистолет…

- Что-что? - настораживается бабушка. - Какой еще пистолет? Стрелять будут?

- Да стартовый же, бабушка! - объясняет Маринка. - Ты не бойся. Никого не убьют. Из него только - бах! - и уж тогда не зевай, вмиг прыгай в воду и плыви…

Бабушка успокаивается:

- Уж чего не знала, того не знала! Первый раз слышу про такие пистолеты.

Да, теперь есть уже такие вещи, которые бабушка не знает, и Маринке приходится ей объяснять.

- А если я хорошо проплыву дистанцию, - продолжает Маринка,- то получу значок "Умею плавать".

Сказав это, Маринка выжидательно смотрит на бабушку: а что такое дистанция (тоже ведь трудное слово!), бабушка знает?

Наверно, все-таки знает, потому что спрашивает правильно:

- Какую же дистанцию тебе надо будет проплыть?

- Какую?

Маринка небрежно пожимает плечами:

- Так себе дистанция… Кролем пятьдесят метров. Ничего особенного.

Ничего особенного? А у самой глаза блестят. А сама напыжилась от гордости. А сама ждет не дождется маму и папу, чтобы начать рассказывать все по порядку, с самого начала! Ну и Маринка! Ну и чудеса! Ведь совсем недавно, несколько месяцев назад, она понятия не имела, что это за слово "кроль". А сейчас сама собирается плыть этим самым кролем. И ничего особенного ей - пятьдесят метров.

Вдруг бабушка, пристально поглядев на внучку, улыбнулась.

- Веснушек-то, веснушек у ней… Весь нос в конопаточках! Да где ты их столько набрала, Мариночка?…

Где? Не мудрено набрать, когда весна пришла. А где весна, там и веснушки!

АНТОН СОБИРАЕТСЯ УЕЗЖАТЬ, А ГАЛЯ ВСТРЕЧАЕТ ТУСЮ

Они сидели вдвоем на балконе, Антон и Маринка. Отсюда, с шестого этажа, им хорошо был виден и слышен Ленинградский проспект. Оттуда доносилось много разных звуков: и шелест автомобильных шин по асфальту, и вдруг лязг тормоза, и неясный гул человеческих голосов, и редкие звонки трамваев

Уже стояла жаркая весна. Май близился к концу. Всюду продавали пучки ландышей и душистые ветки сирени - белой, темно-лиловой, розоватой. Ландыши были прохладными и пахли свежестью леса. А от букетов сирени в комнатах стоял весенний сладкий аромат.

Пройдет еще несколько дней, и в школе кончится учебный год. И в спортивной школе бассейна тоже скоро будет перерыв в занятиях - до осени.

Вместе с Антоном и Маринкой на балконе сидел и старый плюшевый медведь. Он примостился у Марины на коленях, доверчиво прижав к ее плечу свою разлохмаченную и потертую, но очень умную плюшевую морду.

Антон, покосившись на медведя, спросил:

- Все-таки играешь в игрушки? Маринка запротестовала:

- Что ты! Почти все свои игрушки я отнесла в мой прежний детский сад. Как начала учиться в школе, так взяла и отнесла.

- А он?

Антон кивнул на медведя.

- Он? Он - да это же другое дело! Ну разве он игрушка? Он… - Маринка запнулась, подыскивая, как бы ей Антону сказать, и, не найдя подходящего слова, протянула своего мишку.

- Нет, ты послушай только. Он умеет даже разговаривать.

Она опрокинула медведя на спину и тотчас подняла его. Мишка заурчал веселым добродушным баском. Черные бусинки его глаз лукаво посмотрели на Антона: "С чего это ты взял, что я игрушечный?"