Восемь Фаберже

– Вас, Борис, никто здесь никогда не заставлял врать, – в тон брошенному вызову отрубил лысый. – И не заставляет сейчас. Я как управляющий директор и член правления говорю вам, что проблема с ликвидностью временная и будет решена если не сегодня, то в ближайшие два дня. Банк выполнит все обязательства перед клиентами. А если кто-то мне не верит, сейчас самый лучший момент написать заявление об уходе. Я его не пишу, потому что уверен: все будет хорошо. Еще раз повторяю: кто не верит, что мы выплывем, может сегодня же написать заявление и сдать мне дела. Мы распределим клиентов между оставшимися и соответствующим образом пересмотрим оплату. Да, и еще Александр Иосифович Винник уполномочил меня сказать, что те, кто обеспечит наименьший процент оттока средств со счетов своих клиентов, получат особый бонус по итогам месяца. Это понятно?

Повисла тишина.

– Значит, понятно, – подытожил тот, кого назвали Михаилом Витальевичем. – Тогда продолжаем работать. Рита, жду твой список.

И он стремительно удалился в глубь офиса: видимо, его кабинет располагался рядом с обиталищем Винника.

Ивана такая речь не убедила бы. Впрочем, и заявление он тоже не стал бы писать. Бежать с тонущего корабля – как-то подловато. Подлее даже, чем успокаивать клиентов каким-нибудь оптимистичным щебетом, думал Штарк.

Ему пора было переместиться, чтобы не начали задавать вопросы. Иван двинулся в трейдинговый зал, почти уже рассчитывая там тоже застать собрание. И едва не столкнулся с Винником. Тот размашисто шагал по проходу между столами. Не было сотрудника, который не поднял бы голову, чтобы взглянуть на него. От выражения его лица зависело, поверят ли в банке, что проблема действительно временная. И Винник выглядел ровно так, как сейчас было нужно. Он улыбался, кивая тем, кто встречал его взгляд, на ходу пожал руки нескольким служащим. Вдруг в зале раздался голос:

– Александр Иосифович, как наши дела?

В мертвой тишине ответ Винника прозвучал без паузы:

– Лучше не бывает! Не читайте до обеда советских газет!

И председатель правления прошествовал мимо. Иван увязался за ним.

– Александр, – позвал он, догоняя Винника. – Нам надо поговорить.

– Заходи, – бросил, не оборачиваясь, финансист.

Штарк вошел в кабинет следом за ним – помощница не удивилась – и закрыл за собой дверь. Через секунду дверь снова приоткрылась, и в щель просунулась лысая голова Михаила Витальевича.

– Миша, через пятнадцать минут, – сказал Винник. – Дай дух перевести.

– Прости, что так к тебе вломился, – сказал Штарк. – Сейчас, наверное, не до яиц.

– Не до яиц, – повторил Винник и забарабанил пальцами по столу. – Я сейчас был в Гос – промбанке.

И замолчал.

– Какая связь? – задал очевидный вопрос Штарк. – У вас все будет нормально?

– Если честно, у нас все очень даже ненормально, – сказал Винник спокойно. – И, скажу тебе по секрету, наши с тобой яйца, кажется, имеют к этому прямое отношение. Зато можно спокойно говорить – уже неважно, если нас слушают.

– Ты хочешь сказать, что кто-то обрушил рынок, чтобы ты больше не искал яйца Фаберже?

– О нет – нет – нет, рынок рушится сам собой. Но нам совершенно не обязательно было рушиться вместе с ним. У нас, Иван, вытащили ковер из-под ног.

– Каким образом?

– Госпромбанк, Ваня, очень активно кредитовал нас под залог кое-каких ценных бумаг. Суммы называть не буду – серьезные суммы. И вот вчера эти бумаги довольно сильно упали в цене, а Госпромбанк потребовал увеличить обеспечение по кредитам. В течение суток. Все по правилам, но хороший партнер не стал бы этого делать. Я думал, Госпромбанк хороший партнер. Вот… Я у них только что был.

– И? – Штарк видел, что Виннику не хочется продолжать. Но, сказав «А», нужно было говорить «Б».

– И они стоят на своем. Требуют дополнительного обеспечения. Прекрасно зная, что мы сейчас не можем его предоставить.

– Ты думаешь, это как-то связано с нашим проектом?

– Уже не думаю, а знаю. Скажи, ты ведь сталкивался с Госпромбанком раньше?

– Это долго рассказывать, но да, я был знаком с Константиновым.

Бывшего председателя правления Госбанка, Алексея Львовича Константинова, в прошлом году застрелила в Нью – Йорке собственная жена. Теперь она отбывала в Америке пятнадцатилетний срок. Том Молинари иногда навещал ее в тюрьме: Константинова выстрелила в мужа, когда тот пытался изнасиловать Анечку Ли.

– Тебя там знают, – сказал Винник. – Я встретился в банке с одним человеком; он меня спросил, как у тебя продвигаются поиски.

– Что за человек?

– Самое интересное, он даже там не работает. Но Фесунов нас познакомил.

Виктор Иванович Фесунов, бывший разведчик, человек болезненно непубличный и профессионально незаметный, сменил Константинова во главе Госпромбанка и пока мало чем себя зарекомендовал, слышал Штарк. Впрочем, Ивана совершенно не интересовала личность нового «государева банкира»: он зарекся иметь какие-либо дела с госструктурами – прежний опыт его, мягко говоря, не вдохновлял.

– А где этот тип работает? – спросил Штарк, догадываясь об ответе.

– А знаешь, я так толком и не понял. Но очень осведомленный человек. Я ему сказал, что ты нашел яичко.