Ворожея. Практика в провинции Камарг

Я не слепой и многое повидал в жизни, потому ее взгляд, наполненный любовью, направленный на Кристофа, выворачивал всю душу. Ее горе из-за его смерти до сих пор разрывает мне сердце. В ту ночь сжимая Клер в объятиях, старался отдать всего себя, лишь бы ей стало хоть немного легче, не так больно. Хотел показать, как она мне дорога, целовал волосы, лицо, губы, впервые прикасаясь к ней, с жадностью ловя каждый вздох и с горечью понимая, что не значу для нее ничего.

Несчастная девочка. Я, как никто другой, могу понять ее утрату. Никогда бы не подумал, что вновь испытаю это чувство. Да, я любил, но не был счастлив в любви. Мне казалось, что прошлое навсегда выжгло из моего сердца те чувства, что может вызвать женщина. Как будто мало было пройденных испытаний и всего того, что тогда произошло! И вот, во второй раз судьба заставила полюбить без взаимности.

Арно прав, тысячу раз прав! Мне нужно отпустить прошлое, потому что когда женщина заинтересована в мужчине, она никогда не исчезнет. И только я, как наивный идиот, старался удержать память о той, что ушла из моей жизни, растоптав мои чувства.

– Как Клер? – пьяно спросил Тристан, вырвав из дурмана мыслей.

– Все так же. Физически здорова, но больна душой, – ответил другу.

– Да ты поэт! – ухмыльнулся собутыльник. – А теперь послушай, что тебе скажет прожженный циник. Пока Кристоф был жив, у тебя оставался реальный шанс завоевать ее сердце, а сейчас нет. Забудь ее и выбрось из головы и сердца. С мертвым даже ты не сможешь тягаться. Со временем она будет любить даже не погибшего возлюбленного, а память о нем, и ты с этим ничего не сможешь сделать. Всегда будешь проигрывать.

Он прав, тысячу раз прав! У меня никогда не будет шанса доказать Клер, как я ее люблю. Все верно, богиня вновь привела в мою жизнь женщину, которую я полюбил, но она никогда не будет любить меня.

Оторвал мутный взор от вновь наполненных стаканов и рассеянно посмотрел на книжную полку. Привычный, едва заметный свет огней жизни. Они всегда напоминали о прошлом, не позволяя ни на мгновение забыть о произошедшем. Огни жизни зажег, чтобы помнить и никогда не повторять ошибок.

Один из них моргнул и погас. Несколько долгих мгновений я не верил в то, что произошло. Смотрел на книжную полку и не мог осознать случившееся. Просто этого не могло быть никогда! Огонь его жизни погас! Он умер! О, богиня!

Человек, принесший в мою жизнь столько страданий, переживаний и отчаяния, больше не дышит со мной одним воздухом. Он больше никогда не посмотрит в мою сторону с пренебрежением и раздражением, словно я отравляю своим существованием его жизнь.

Мне казалось, что он переживет всех только за счет своей силы и надменности к самому понятию «смерть». Это было словно прах на его стопах, ниже по уровню даже, чем пыль под ногами.

И вот сейчас я смотрел на погасший огонь жизни и не понимал, как такое могло произойти? Что случилось с этим человеком, настолько уверенно шагавшим по жизни, что остальные отходили в сторону, чтобы не мешать ему. Да, я тоже был одним из тех, кто решил не отравлять своим существованием высочайшую жизнь создания богини! Мне так было легче дышать и что-то созидать, вопреки тому сумрачному существованию, которое проживал рядом с ним.

Он умер. Что же теперь будет, о богиня?!

Клер Алузье

Утром разбудил тревожный голос наставника через закрытую дверь в мою крохотную комнату:

– Клер, мне нужно уехать в столицу. Это срочно.

– Мне ехать с вами? – сонно спросила, едва проснувшись.

– Это даже не обсуждается, – резко заявил наставник. – Как ты себе представляешь прохождение практики вдали от меня?

– Я почти проснулась, – отозвалась и перевернулась на другой бок, накинув одеяло на голову.

Пусть говорит, что хочет.

В последнее время я почти не вылезала из постели. Озеро не замерзло, но желание купаться при виде стылой воды отпадало напрочь. Книги по целительским заклинаниям брала с собой в кровать, укутавшись в теплый плед, и сидела, уткнувшись в них, разглядывая буквы, красиво выведенные каллиграфом. Наставник не оставлял в покое, каждый день выдавая задание, а затем строго спрашивая все, что выучила. За прошедшие полгода мы неожиданно сблизились. Внешне это не проявлялось никак. Ворожей по-прежнему был со мной строг, продолжая отпускать язвительные замечания в мой адрес на пару с метром Одилоном, и все же между нами образовалась неуловимая связь.

После смерти Кристофа Броссар полностью посвятил себя заботам обо мне, не позволяя окончательно отчаяться и уйти от жизни. Он не жалел меня, не вздыхал сочувственно, что привело бы к еще большей депрессии. Наоборот, вновь заставил бегать вокруг озера, загружал новыми знаниями, причем не только по целительству. И если поначалу я возмущалась, срываясь на нем и выкрикивая, по моему мнению, обидные обвинения в равнодушии, то позже поняла, что делал он это специально, заставляя жить и не замыкаться в себе.