Воровской общак

Сперва роптали и плевались,
Потом привыкли, притерпелись,
Всё чаще песни раздавались —
Чем громче, тем фальшивей пелись.
В пути нас сладенькой водичкой
Взамен жратвы поили часто,
Но, как обманом ты не пичкай,
А силы кончились, и баста!
Мы стали водку пить с устатку
И, повалившись в грязь повально,
От скуки резать правду-матку,
Кто без ножа, а кто — буквально.

Последовал новый проигрыш. Длился он не дольше пятнадцати секунд, но за это время Руслан успел не только прикурить сигарету, но и сжечь ее наполовину.

Напившись крови, захмелели.
Конвой и тот дремать уж начал.
Нам только не вставать велели.
Но я вот рассудил иначе.
Когда бежал, сбивая комья,
Толкнула в спину пуля больно,
И в рай ворвался прямиком я —
Взаправду и не подневольно.

Песня оборвалась так неожиданно, что Руслан вздрогнул, словно находился в резко затормозившем автомобиле.

«Круто», — оценила он и, чтобы не перебивать впечатление от понравившейся песни, выключил телевизор. В тишине было слышно только журчание воды в трубопроводе. Зевая, Руслан постелил себе на диване, лег и как будто умер.

2

Разбудил его глухой, полный трагизма голос Головастика:

— Русик!.. Проснись, Русик!

Руслан открыл глаза, уставился на склонившуюся над ним фигуру друга.

— Какой я тебе Русик! — проворчал он хриплым спросонья голосом.

— Руслан, — поправился Головастик и хрустнул переплетенными на уровне груди пальцами. — Надо ехать бабло забирать. У тебя ведь ствол есть, они отдадут.

От него сильно несло перегаром, но пьяным он не выглядел. Так бывает, когда нервное напряжение оказывается сильнее воздействия алкоголя. Чаще всего в моменты потрясений. Человек пьет стакан за стаканом, чтобы забыться, а опьянеть не может. Походило на то, что с Головастиком что-то стряслось, пока он отсутствовал.

— Бабло? — Руслан сел, протирая кулаками глаза. — Какое бабло, брат?

— Моя доля. Все забрали, подчистую. Ничего не осталось.

Отойдя от дивана, он некоторое время постоял возле открытого настежь окна, за которым розовел рассвет. Было слышно, как галдят и хлопают крыльями голуби, плодящиеся в Киеве в неимоверных количествах.

— Который час? — спросил он, откашлявшись.

— Где-то около пяти, — ответил Головастик, не удосужившись ответить точно. — Какая разница, Руслан? Главное, что они еще открыты. Надо поехать и забрать лавэ.

Говоря, он принялся нервно расхаживать по комнате, обхватив себя за плечи, как человек, которому стало холодно.

— Куда поехать? — стал спрашивать Руслан. — Где тебя обобрали? На гоп-стоп взяли или пощипали просто?

Головастик остановился и недоумевающе уставился на Руслана.

— Почему «гоп-стоп»? — удивился он.

— Слушай, что за непонятки, Голова? Ты излагай толком. А то мечешься, трясешься. — Руслан указал на кресло возле телевизора. — Туда падай. И рассказывай.

Прежде чем сесть, Головастик сходил на кухню, отыскал там водку и вернулся с полным стаканом.

— Нервишки поправить надо, — пояснил он, нюхая кусок хлеба.

— Не гони лошадей, — сказал Руслан.

— Я чуть-чуть. Для куражу. — Опустошив стакан, Головастик сморщился, пожевал хлеб и спросил:

— Что такое баккара знаешь?

— Знакомое название. Где-то слышал.

— Это карточная игра, — пояснил Головастик, физиономия которого вновь сделалась гладкой и утратила зеленоватый оттенок, благодаря проступившему на щеках и лбу румянцу. — Шансы банкующего и игроков примерно равны. Проиграться в пух и прах или отхватить куш можно только пойдя ва-банк.

— Та-ак, — протянул Руслан, скрещивая руки на голой груди. — Ты, значит, в казино был?

— Ну да, — ответил Головастик таким тоном, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Сел за стол четвертым. Банкующий посередке, мы по обеим сторонам. Плюс телка в купальнике, с лопаткой. Крупье.

— Да уж догадался.

— Тогда слушай дальше. Крупье эта ставки объявляла и колоды банкующему подносила. Специально задницей вертела, чтобы все внимание на себя обращать.

— Ее дело вертеть, а твое — не отвлекаться, — обронил Руслан.

— Никто и не отвлекался, — отмахнулся Головастик. — Я глаз с банкующего не спускал. Такой важный, как индюк в пиджаке. Дал нам всем понемножку выиграть, а потом три штуки на стол выложил.

— Ты, конечно, спасовал.

Головастик не понял, что его подкалывают.

— В том то и дело, что нет! — воскликнул он с жаром. — На меня же эта телка с лопаткой пялится и сиськи свои поправляет, мол, тесно им в лифчике. Короче, я ставку принял.

— А если бы телка трусы стала поправлять? — поинтересовался Руслан, прикуривая. — Ты бы удвоил ставку, верно?