Воровской дозор

Джой Хардман понимал, как никто другой. Он вообще отличался большой сообразительностью. Аристократичные манеры, передавшиеся ему от своего тишайшего батюшки, неплохо сочетались с коммерческой жилкой, доставшейся от практичной матушки. Так что прибыль он делал даже из навоза. А уж если речь шла об антиквариате, так это сам бог велел!

Существование тайного фонда на аукционе «Сотбис» являлось служебной секретной информацией, в которую была посвящена лишь верхушка руководства аукционного дома «Сотбис». Обычно в тайный фонд отправляли вещи, если неожиданно пропадал их анонимный продавец, туда нередко попадали и ценности, оставленные на экспертизу. А порой и вовсе складывалась щекотливая ситуация: полиция всего мира, сбившись с ног, искала пропавшие раритеты, совершенно не подозревая о том, что они хранятся в секретных запасниках дома «Сотбис». Когда о таких криминальных артефактах забывали окончательно, аукцион начинал действовать как обыкновенная антикварная лавка, – просто продавал товар заинтересованному покупателю, умеющему держать язык за зубами.

Фонд был огромен, и что самое интересное, он неизменно пополнялся из года в год.

– Не ожидал… Ты знаешь и об этом?

– Я много о чем знаю, – ответил Феоктистов. – А еще я знаю о том, что за этот фонд отвечаешь ты. И тебе ничего не стоит отдать распоряжение, чтобы меня туда пропустили.

– Ты преувеличиваешь мои возможности, – отрицательно покачал головой Хардман. – Все это не так. Меня тоже курируют… Я всего лишь хранитель. Эти ценности принадлежат очень многим. И если кто-то узнает, что я пускаю в него посторонних… Самое меньшее, что меня ожидает, – это увольнение. Думать о худшем просто не хочется, – слегка поморщился он. – А у меня на жизнь имеются кое-какие планы… Хотелось бы поменять старую жену на новую, съездить, наконец, на Аляску, куда я давно мечтаю попасть, родить мальчугана… А то получаются одни девки! Да и вообще, как-то не время!

– Хм… Ты не сказал, что хочешь посадить еще дерево, – хмыкнул Потап Викторович.

– Дерево? – удивленно переспросил Хардман. – При чем тут дерево? Ты же знаешь, что мой дом стоит в лесу. У меня там полно деревьев!

– Не обижайся, Джой, это у нас, у русских, есть такая присказка – чтобы не прожить жизнь зря, нужно построить дом, посадить дерево и вырастить сына.

– Вот видишь, я не сделал даже и половины! Так что мне есть над чем работать.

– И все-таки ты мне должен показать фонд. Я хочу убедиться, что там нет вещей из моей коллекции.

– Не доверяешь старому другу, – неодобрительно покачал головой Хардман. – Будь что-нибудь из твоего, я бы тебя непременно известил.

– А еще в России говорят – доверяй, но проверяй.

– Хм… Тоже верно. Ты умеешь убеждать, Потап… Скоро внушишь мне, что русские те же самые англичане, просто говорят на другом языке, и скверно то, что я поверю этому. Хорошо, согласен… Я представлю тебя как одного из возможных покупателей. Но сам понимаешь, фонд не супермаркет, я даю тебе час. Не больше! А потом тебя выведут. Ты согласен?

– А что мне еще остается делать, Джой?

– Пока иди в экспозиционные залы, тебя позовут. И не надо меня благодарить! – протестующе поднял директор руки.

Попрощавшись, Потап Викторович направился в залы живописи, где в этот день демонстрировалось современное искусство. Он аккуратно переходил от одной картины к другой, от одной витрины к следующей, но среди выставленных экспонатов своих вещей не обнаружил. Завтра следует наведаться в аукционный дом «Кристи». Может быть, там удастся что-нибудь выяснить.

– Мистер Феоктистов, – прозвучал за спиной мужской голос. Потап обернулся и увидел молодого служащего лет двадцати пяти, дежурно раздвинувшего в улыбке тонкие губы. – Позвольте вас проводить.

– Конечно, пойдемте, – кивнул Феоктистов и скорым шагом прошел через гулкий зал вслед за служащим.

Он почему-то не мог отделаться от ощущения, что за ним внимательно наблюдают. Стараясь не смотреть по сторонам, заметил над самым потолком зло блеснувший окуляр видеокамеры, затем другой, незаметно встроенный в колонну. Прошли еще через два небольших зала, вдоль стен были закреплены шкафы с миниатюрами семнадцатого века, принадлежавшие испанской короне (надо полагать, что в ближайшее время они станут предметом гордости какого-нибудь миллионера).

Дальше был небольшой слабо освещенный коридор с двумя дверьми, смотревшими друг на друга, будто два брата-близнеца. Одна дверь оформлена каким-то мраморным покрытием, другая – из темно-зеленого камня с белыми тонкими прожилками. Остановились перед темно-зеленой дверью, клерк вытащил небольшой прямоугольный кусочек пластика и провел магнитной полосой по замку. В толщине двери что-то негромко, но звонко щелкнуло, а потом она, будто бы нехотя, отомкнулась. Еще один ярко освещенный коридор, в конце которого стоял охранник в черном костюме.

– Прошу вас, нам сюда, – показал клерк на широкую дверь, сделанную под деревянное покрытие. На первый взгляд ее поверхность выглядела неровной, с торчащими занозистыми сучками, и Феоктистов невольно насторожился, опасаясь ободрать костюм о модерновую красоту.