Ворошилов

— Когда мы спросили их, — рассказывал И. Николаенко, — под каким же флагом думаете вы образовать комитет, они ответили: «Зачем сейчас разговаривать о флаге? Создадим комитет, а потом посмотрим, под каким флагом идти!» Мы, разумеется, отказались. Да вы сами, Климентий Ефремович, увидите, что это за публика…

— Ничего, — смеялся Ворошилов, — я с этой отщепенческой братией в Петрограде уже сталкивался. Мы и здесь с ними поборемся.

В ближайшие дни ему действительно довелось не только познакомиться, но и вступить в острый конфликт с меныпевистско-эсеровским руководством Совета.

Сразу же по приезде в Луганск Ворошилова избрали председателем Луганского комитета большевиков и ввели в состав Совета. Встретили в Совете Ворошилова, по его же словам, «радушно»:

— Приветствуем вас, старого луганчанина, — рассыпался с трибуны опытный оратор Римский, — приветствуем здесь, в центре общественной жизни города. Здесь хорошо помнят и вас, и вашу борьбу. Я, граждане, предлагаю предоставить гражданину Ворошилову в знак его заслуг право председательствовать на сегодняшнем заседании..«, Предложение вызвало одобрение депутатов, многие действительно хорошо знали Ворошилова, но он и не думал соглашаться на «заманчивое» предложение.

— Благодарю вас, я отказываюсь! — был его ответ. Ворошилову хотелось присмотреться, познакомиться с составом собрания, настроением его. Это сразу же удалось, как только собрание перешло к главному пункту повестки дня. Следовало решить: праздновать ли день 1 Мая.

Большинство выступавших заявляли: в этот день надо работать. Особенно старались меньшевики, они высчитывали, сколько патронов и снарядов для обороны можно сделать в сутки.

— Во время великой войны, ведущейся за свободу человечества, — распинался Римский, — недопустимы какие бы то ни было празднества, и те, кто требует праздника, — тут он покосился на большевиков, — содействуют врагу!

Выступления немногочисленных большевистских депутатов тонули во враждебном гуле. Ворошилов послушал, послушал и выступил с речью сам. Поначалу его слушали внимательно, но, по мере того как он излагал точку зрения большевиков на войну и возможность празднования 1 Мая, настроение аудитории менялось, симпатии к Ворошилову исчезали, и закончил он речь при криках «Долой!».

Тотчас же против Ворошилова выступили недавно приехавшие из Петрограда официальные представители исполкома столичного Совета И. Н. Нагих (когда-то депутат Думы от Луганска, обратившийся в ссылке в меньшевика) и уездный комиссар Временного правительства Нестеров, метивший сам на пост председателя Совета. С этим Нестеровым в последующие месяцы Ворошилову пришлось сталкиваться не раз.

Видя, что бессмысленно уговаривать соглашателей в Совете о необходимости демонстрации пролетарской солидарности, Ворошилов, Н. Афонин, И. Николаенко, И. Шмыров потребовали перенести решение вопроса на предприятия. Они были твердо уверены, что там-то, в рабочей среде, они быстро сумеют объяснить свою точку зрения и получат поддержку. Так и случилось.

Для понимания сложности и запутанности политической обстановки в городе надо знать хотя бы основные политические течения, на которые раскололись его жители. Картина здесь была столь же пестрой, как и во всей стране. Россия в эти месяцы 1917 года была, по выражению Ленина, самой свободной страной в мире из всех воюющих стран[11]. Февральская революция разбудила к общественной жизни десятки миллионов людей, ранее не принимавших сознательного участия в политике. Люди эти неопытные, нередко неграмотные, в особенности политически, тянулись к любому оратору, хотели знать хоть что-то о любой партии. Партий же этих было чрезвычайно много. Если крайне правые, монархические партии в обстановке всеобщей революционной настроенности были вынуждены маскировать свои намерения, не высказываться откровенно, то другие партии, начиная с кадетов, скрытно мечтавших о восстановлении монархии, до анархистов, открыто проповедовавших уничтожение всякого порядка и закона, получили полную свободу для выступлений и пропаганды.

В Луганске, кроме большевиков и меньшевиков, вышли на политическую арену и эсеры. Они добились некоторого влияния на заводах, сумели было укрепиться в рабочих дружинах, но скоро были вытеснены оттуда большевиками. Из мелких социалистических партий, групп следует упомянуть украинских и польских социал-демократов. Правое крыло составляли не слишком сильные кадеты, «народные социалисты», Союз домовладельцев, Крестьянский союз (секретарем в последнем был Рыжков). Наконец, открыто националистическое движение было представлено в Луганске украинской «Просвитой» и еврейскими националистическими партиями и группами, претендовавшими на голоса довольно значительного еврейского населения города: Бундом, объединенной еврейской социалистической партией, еврейским общественным комитетом, еврейской трудовой группой и организацией сионистов. Итого 15 партий и групп! И это в сравнительно небольшом Луганске, в столицах же и других крупных городах России политическая мозаика была еще цветистее.