Ворошилов

Жизнь семьи Ворошиловых в Васильевке была несладкой. Как и раньше, давила нужда. С началом весны Клим пошёл работать погонщиком волов. Летом возил снопы на тока, молотил хлеб. Его трудолюбие и прилежность заметили и стали доверять ответственную работу по смазке локомотива и молотилки. По тем временам к этому делу допускали далеко не каждого.

Лето пролетело незаметно. Осенью 1893 года в центре села возле храма Николая-угодника по решению помещика Алчевского был построен просторный дом, в котором намечалось открыть земскую[13] школу. Старшее поколение населения Васильевки с настороженностью отнеслось к этому событию, а молодое — с большим интересом. К. Е. Ворошилов писал: «Не знаю, как у моих сверстников, но у меня к тому времени уже проснулась жажда к учёбе, и я, ещё не зная ни одной буквы, уже видел себя сидящим за партой, зубрящим уроки»[14].

Школа не выходила из головы Клима. Но в душе щемило переживание: отдадут ли его учиться, ведь за учёбу, никак, нужно будет платить немалые деньги. В «Рассказах о жизни» он «великим спасибом» отметит упорную настойчивость матери, с которой она уговаривала отца записать сына в первый класс.

На всю жизнь в его памяти остался первый день учёбы. В числе нескольких Васильевских ребят он пришёл на школьный двор задолго до занятий. Двор был широкий, ухоженный, с мягким травяным газоном; здесь школяры потом с большим удовольствием будут проводить перемены, играть в шумные игры до и после уроков...

По звонку школьники, более сорока человек самых разных возрастов, с робостью вошли в комнату класса. В школе был один-единственный учитель — Семён Виссарионович (в «Рассказах о жизни» Ворошилов оговорился, что фамилию его запамятовал). Он был молод, холост, недавно окончил педагогическое училище. Учитель спросил, кто умеет читать и писать. Выявилось около десятка переростков, учившихся когда-то в церковно-приходской школе, недолго существовавшей в Васильевке.

Семён Виссарионович разделил учеников на две группы: в одной читающие и пишущие, в другой совершенно неграмотные. С обеими группами он занимался одновременно. Учебных предметов было три — азбука, русский язык, арифметика. Особняком стоял Закон Божий, эти уроки вёл священник, отец Василий. Они разительно отличались от уроков по азбуке, русскому языку и арифметике. Здесь не требовалось писать, нужно лишь слушать беседы-проповеди батюшки. Отец Василий завораживал, увлекал ребят рассказами: всё им было в диковинку и очень интересно. Священник был строг, пресекал малейшие нарушения дисциплины. Ученики на его уроках не допускали никаких вольностей. И не только из-за строгости отца Василия. На их поведение влиял непререкаемый авторитет Церкви, который создавался родителями у детей с ранних лет.

В отличие от священника Семён Виссарионович за порядком на своих занятиях почти не следил. Он был натурой увлекающейся, всецело отдавался предмету и не замечал того, что делается в классе во время урока. Ученики быстро раскусили эту его слабость, перестали вникать в суть занятий, вели себя шумно. Семён Виссарионович обратил на это внимание, когда было уже слишком поздно.

Ворошилов вспоминает, как учитель «закручивал гайки»: «Семён Виссарионович составил список ежедневных дежурных. За порядок в классе должны были отвечать все по очереди. Фамилии проштрафившихся записывались на доске. Таких иногда набиралось до десятка. Для них учитель установил весьма своеобразное наказание. Он выстраивал их в круг, заставлял развести в стороны руки и брать за уши своих соседей — справа и слева, причём не рядом стоящего, а через одного. Получалось, что ребята стояли как бы в обнимку, держа друг друга за уши. Затем по команде “раз, два, три” провинившиеся должны были совершать друг над другом взаимную экзекуцию. И хотя попавшие в беду заранее договаривались не сильно драть уши, всё же кто-нибудь вольно или невольно нарушал уговор, и тогда начиналась поистине дикая сцена. Кто-то хотел отплатить обидчику, но дёргал за ухо совсем другого, тот — третьего, и так без конца. Дело доходило до слёз. А у тех, кто не стоял в кругу, это вызывало смех и грубые шутки»[15].

Семён Виссарионович изменился, из интеллигентного тихого человека он превращался в деспота-устрашителя, стал применять к нарушителям дисциплины физическое воздействие: ставил их на колени, бил линейкой по рукам. Однако добиться порядка не удавалось, его авторитет и уважение учеников падали. Он видел это и тяжело переживал свои педагогические неудачи. Семён Виссарионович с трудом довёл класс до окончания учебного года и, взяв расчёт, уехал из села, навсегда оставив Васильевскую школу.

Климент Ефремович Ворошилов по истечении лет признает, что зёрна грамоты, брошенные Семёном Виссарионовичем в души сельских ребят, как ни удивительно, всё-таки проросли. За зиму Клим и его одноклассники научились писать, считать, пусть пока и не шибко, и освоили чтение по слогам.