Ворошилов

19 июня. Из Харькова в Екатеринослав переброшен для ведения боевых действий против наступавших деникинцев бронедивизион Алексея Илларионовича Селявкина.

Политбюро ЦК КП(б)У постановило ввести осадное положение в Киеве, Одессе и Николаеве.

Из оперативной сводки Харьковской зоны за 20 июня о боях на подступах к Харькову: «Броневой поезд противника, занявший станцию Шебелинка, сильным артиллерийским огнём обстреливает наши пехотные цепи. В районе Змиёва вчера вечером появился неприятельский аэроплан, который сбросил несколько бомб».

21 июня. На подступах к городу идут бои у железнодорожной станции Лосево и в районе Харьковского паровозостроительного завода. Красные отряды с трудом держат оборону у станции Основа, отбито несколько атак белых, и всё же под натиском белогвардейского сводно-стрелкового полка пришлось оставить станцию.

23 июня. Большевистское Бюро украинской печати сообщило: «Разъезды противника, двигаясь по Белгородскому шоссе, подошли к Харькову, обстреляли ипподром. Отмечается стремление белых к окружению города. Однако силами обороны деникинцы были прогнаны на 20 вёрст к северу. Успех клонится на нашу сторону...»

Но вопреки оптимистичному завершению сообщения Бюро печати в действительности большевистские части к 16 часам стали уходить из города, отступая на север.

24 июня. Под Харьков по железной дороге из района Изюма и Балаклеи переброшены Дроздовские части 1-го армейского корпуса. Они концентрированными атаками стали рвать с юга и юго-востока красную оборону города.

Непосредственно штурм города вели части Дроздовской дивизии генерала Владимира Константиновича Витковского. Особенно отличился 1-й батальон 2-го Офицерского генерала Дроздовского полка под командованием 25-летнего полковника Антона Васильевича Туркула. О том, как всё это происходило, он рассказал в своих воспоминаниях через 29 лет. В мемуарах «Дроздовцы в огне» Туркул писал, что 23 июня его батальон сосредоточился в городе Изюме, в 125 километрах от Харькова. «В Изюме мы отдохнули от души. Днём был полковой обед, вечером нам дала отличный ужин офицерская рота. Как молодо мы смеялись, как беззаботно шумела беседа за обильными столами. Во всех нас, можно сказать, ещё шумел боевой ветер, трепет огня!., (восторгался он. — Н. В.). В самом разгаре ужина был получен приказ: немедленно грузиться и наступать на Харьков. Я помню, с каким “ура” поднялись все из-за столов. Мы двинулись ночью со страшной стремительностью. Так бывает в грозе. Её удары, перекаты всё учащаются, затихают на мгновение, как будто напрягаясь, и обрушиваются одним разрушительным ударом. Таким разрушительным ударом наступления был Харьков»[155].

Рано утром дроздовцы атаковали позиции красных на южных городских окраинах и, сбив красноармейские подразделения с занимаемых рубежей, преследовали их до станции Харьков-Левада, где они рассеялись мелкими группами. Затем перешли по деревянному мосту реку Харьков, оттуда, почти не встречая сопротивления, прошагали по улице Кузнечной, чуть ли не парадным маршем, в центральную часть города.

Туркул писал об этом с пафосом: «В то утро наша атака мгновенно опрокинула красных и погнала их... Красные нигде не могли зацепиться. У вокзала они перешли в контратаку, но батальон погнал их снова. Первая батарея выкатила пушки впереди цепей, расстреливая бегущих в упор. Красные толпами кинулись в город. На плечах бегущих мы ворвались в Харьков. Уже мелькают бедные вывески, низкие дома, пыльная мостовая... Мы уже в Харькове. Большой город вырастал перед нами...»[156]

А что же Ворошилов? Чем он был занят в это время? Командарм-14 пытался латать дыры в разваливавшемся Украинском фронте. Он сетовал на то, что его армия никак не обретёт своего лица: войск мало, дисциплина в войсках низкая, недостаёт необходимого вооружения, снарядов, патронов, обмундирования.

Это подтвердил в своей книге «Очерки русской смуты» А. И. Деникин. Он констатировал: Ворошилов вступил в командование 14-й армией, не до конца сформированной и не успевшей развернуться, занять как следует боевые позиции. К тому же в украинских советских частях происходило разложение. Он ссылается на приказ председателя РВСР Бронштейна[157] № 113 от 19 июня, где рисуется неприглядная картина состояния Красной армии. «Армия находится в полном упадке, — говорилось в нём, — боеспособность пала до последней степени. Случаи бессмысленной паники наблюдаются на каждом шагу...» О Ворошилове Деникин высказывается как о человеке, не имеющем необходимых для военачальника такого уровня знаний и задатков, но жестоком и решительном.

Деникину вторит Николай Ильич Подвойский — член Реввоенсовета Республики и одновременно наркомвоенмор УССР. В донесении в Москву он давал действиям 14-й армии отрицательную оценку. Что касается её командующего Ворошилова, то считает его хорошим солдатом-революционером, увлекающим своим примером окружающих, беззаветно бросающимся в бой. А вот как командарм Климент Ефремович вряд ли на месте.