По Дону бандитизм, как социально-политический, так и уголовный, катился снежным комом. На первом месте были выступления казаков против, как они говорили, хозяйственного произвола большевиков. Что касается вторжения извне в Донскую область белогвардейских отрядов, возглавляемых деникинскими и врангелевскими офицерами, то к концу 1920-го и началу 1921 года они постепенно шли на убыль. Одним из последних крупномасштабных вторжений из Крыма в районе Азова был антисоветский десант полковника Фёдора Дмитриевича Назарова[249].
«Банды», «бандитизм». Эти термины в тогдашнее время имели широкое распространение у участников происходивших событий, естественно, сторонников советской власти. Объяснить это можно не только негативным отношением большевиков ко всем антисоветским силам, но и тем, что тогда в это понятие вкладывали иной, нежели сегодня, смысл. «Бело-зелёное движение», «кулацкие восстания», «контрреволюционные мятежи» — всё это отчаянный, остервенелый разбой представителей старого, отживающего мира против строящегося нового, «справедливого» социалистического.
Сегодняшние историки стараются избегать этих терминов при описании драматических событий 95-летней давности на юго-востоке нашей страны. Вместо слов «бандитизм», «банды» они предпочитают употреблять «повстанчество», «повстанческие отряды».
Алексей Петрович Грибанов — участник Гражданской войны, боровшийся с повстанческими «бандами», писал в газете «Советский Дон»: «Под лозунгами “Долой продразвёрстку!”, “С большевиками нам не по пути”, “Бей жидов!” на Верхнем Дону вспыхивали различные мелкие и большие мятежи. Громкий резонанс получили мятежи, поднятые Григорием Маслаковым, уроженцем слободы Маныч-Балабинской станицы Багаевской, бывшим комбригом 1-й Конармии, и казаком хутора Рубежного Еланской станицы Яковом Фоминым» (их описал в «Тихом Доне» М. А. Шолохов.
Объектами нападения мятежников были сельские, станичные и волостные Советы, исполкомы, партийные учреждения, коллективные хозяйства (сельскохозяйственные коммуны). Чаще всего местное крестьянское и казачье население не подвергалось убийствам и грабежам, злость вымещалась на членах РКП(б), сельсоветчиках, продотрядовцах, налоговых инспекторах, милиционерах, чоновцах, чекистах.
Более крупные антибольшевистские формирования численностью от пятисот до тысячи человек действовали по всему донскому пространству, захватывали районные центры, а порой и небольшие города. Такие отряды были хорошо вооружены: шашки, наганы, винтовки, бомбы, пулемёты. Как правило, они имели боевые конные группы. В них была неплохо поставлена разведка, система сигнализации, условных знаков. Состав банд пёстрый: крестьяне — середняки и кулаки, бывшие офицеры, дезертиры из Красной армии; по национальности — в основном русские казаки, но также калмыки, армяне, представители некоторых других народов, проживавших на Дону.
Ещё острее была обстановка с бандитизмом на Кубани, Ставрополье и особенно Северном Кавказе.
В те годы обширный Юго-Восточный регион — Донская, Терская, Кубано-Черноморская области, Ставропольская губерния — был объединён в так называемый Юго-Восточный край. Им руководило Юго-Восточное бюро ЦК РКП(б). Оно было создано в марте 1921 года по решению Центрального комитета РКП(б). В разное время его членами ЦК назначал А. Н. Белобородова, А. С. Бубнова, К. Е. Ворошилова, Р. С. Землячку. А. И. Микояна, В. И. Нанейшвили, Я. В. Полуяна, А. В. Шотмана и других видных партийных и военных деятелей. Бюро руководило деятельностью парторганизаций края по восстановлению народного хозяйства, снабжению хлебом голодающих губерний центра России, борьбе с контрреволюцией и бандитизмом, налаживанию народного образования, решению национального вопроса. Местом его работы был Ростов-на-Дону. (В мае 1924 года бюро упразднили — 2-я Краевая партийная конференция избрала Юго-Восточный крайком партии.)
Юго-Восточное бюро тесно взаимодействовало с Реввоенсоветом СКВО. Ни одно более или менее значимое его заседание не проходило без присутствия на нём Ворошилова или Бубнова.